Любовь по расчёту. Ирина Мясникова

молодец в форме охраны.

      – К кому? – строго поинтересовался он.

      – К Шнейдерам, – не менее строго сообщил Лопатин.

      – Вы договаривались?

      – Разумеется.

      Охранник скрылся из пределов видимости Лопатина, послышался хрип переговорного устройства. Через некоторое время охранник вернулся:

      – Проходите, – он открыл перед Лопатиным дверь. – На лифте пятый этаж.

      – Знаю, – Лопатин с независимым видом последовал в сторону лифта. За время свой учебы в Питере он бывал в таких домах неоднократно и уже давно не терялся перед разномастными охранниками.

      В холле пятого этажа у открытой единственной двери стояла моложавая женщина в строгом костюме.

      – «Наверное, мамаша Шнейдер», – подумал Лопатин и вежливо поздоровался.

      – Здравствуйте, – безразличным голосом сказала «мамаша», – проходите, молодой человек.

      Лопатин зашел в дверь и замер. Прихожая по размеру не уступала дворцовой. С потолка, который терялся где-то в высоте, свисала колоссальная хрустальная люстра. По обе стороны стен наверх вели широкие лестницы.

      – Давайте вашу одежду, – «мамаша» протянула Лопатину медицинские бахилы. – Вот, наденьте.

      Лопатин снял куртку, отдал её «мамаше», которая скрылась в какой-то двери. Он сел на замысловатый диванчик с финтифлюшками и натянул бахилы.

      – Пройдемте, – «мамаша» появилась внезапно, как чёрт из коробки, и Лопатин вздрогнул. Он вскочил с диванчика, выражая готовность идти за ней.

      «Мамаша» провела его через гигантскую прихожую и распахнула двери в какую-то комнату, раздалась мелодия собачьего вальса.

      – Соня! Ваш гость, – сказала «мамаша», развернулась и ушла.

      – «Не мамаша», – догадался Лопатин и вступил в помещение. От увиденного он аж зажмурился. Конечно, он видел уже разные квартиры и дома, но такого еще не видел никогда. Помещение размером с оба приусадебных участка семьи Лопатиных было освещено разными чрезвычайно красивыми настольными лампами и торшерами. На стенах висели картины, содержание которых тонуло в полумраке. Справа от входа располагался огромный камин, в котором, наверное, можно было бы зажарить поросёнка. Поросёнка в камине не было, там весело потрескивая, горели дрова. Из мебели в помещении были только мягкие уютные диваны и кресла. В углу стоял рояль, за которым Соня, слегка фальшивя, наигрывала собачий вальс.

      – Привет, Совков! Чего ты там замер? – поинтересовалась Соня, не переставая бодро стучать по клавишам.

      – Привет! – поздоровался Лопатин. – Уж больно у вас зала красивая, – честно признался он, не скрывая восторга.

      – Зала?! – Соня фыркнула. – Эх, ты, Совков! Это называется гостиная. Здесь гости обычно собираются, беседуют, пьют аперитив и ждут, когда их пригласят к столу. А зал, вообще-то мужского рода и бывает только бальный.

      – Ну, да. А как же обеденная зала? – Лопатин продолжал