Ничего больше. Анна Тодд

роли выбирают белых. Я от этого так устала.

      Я откинулся на спинку стула и отпил кофе.

      – Ты говорила с кем-нибудь? – неуверенно спросил я.

      Мы и раньше об этом говорили. Несколько раз. Представители смешанной расы на Среднем Западе не сталкивались с подобными проблемами, по крайней мере, по соседству от нас или в школе, где мы учились. Обитателей Сагино не волновал расовый вопрос. Сам я жил в районе, где преобладало черное население. Однако, бывало, нас с Дакотой спрашивали, почему мы вместе.

      – Почему ты встречаешься только с белыми? – спрашивали ее друзья.

      – Почему бы тебе не встречаться с белой девушкой? – интересовались плохие девочки с белыми карандашами и гелиевыми ручками в поддельных дизайнерских сумках из «Кеймарта». Впрочем, ничего не имею против «Кеймарта», мне всегда нравился этот магазин, пока не закрылся. Ну, кроме липких полов – хуже не бывает.

      Несколько секунд Дакота шумно тянула коктейль через соломинку. Когда она допила, в уголках ее губ остались следы от взбитых сливок. Я подавил желание аккуратно их стереть.

      – Помнишь, как мы часами сидели в «Старбаксе» в Сагино?

      Она, как всегда, не хочет говорить о том, что ее действительно беспокоит. Я не настаиваю. Как обычно.

      Я кивнул.

      – И мы каждый раз назывались разными именами, – рассмеялась Дакота. – А помнишь, как продавщица разозлилась, потому что не могла выговорить «Гермиона» и отказалась писать наши имена на чашках?

      Она рассмеялась по-настоящему, и неожиданно я снова почувствовал себя пятнадцатилетним, убегающим вслед за озорной Дакотой, которая, перегнувшись через прилавок, утащила маркер прямо из передника продавщицы. В тот день падал снег, и до дома мы добрались, с ног до головы забрызганные грязью. Дакота напугала мою маму, когда, взбегая по нашей старой лестнице, закричала, что мы спасаемся от полиции.

      Нами овладели воспоминания.

      – Мы на самом деле думали, что копы будут тратить время на двух подростков, укравших маркер.

      Несколько посетителей поглядывали в нашу сторону, но они быстро нашли в людном кафе другой объект для наблюдения, более интересный, чем странное свидание двух бывших.

      – Продавщица сказала Картеру, чтобы мы больше никогда там не появлялись, – добавила Дакота, становясь все мрачнее.

      Упоминание о Картере вызвало у меня покалывание в затылке.

      Дакота, должно быть, увидела что-то в моих глазах, потому что, потянувшись через стол, она положила руку поверх моей. Она всегда так делала.

      Я последовал ее примеру и сменил тему:

      – Неплохо мы жили в Мичигане.

      Дакота наклонила голову, свет от лампы упал на ее волосы, и они засветились. До сих пор я не осознавал, насколько одинок был все это время. С последнего приезда Дакоты в Вашингтон никто не прикасался ко мне, не считая мимолетного эпизода с Норой. Никто не целовал. Даже не обнимал, исключая Тессу и маму.

      – Да, до тех пор, пока ты меня не оставил.

      Глава седьмая

      Интересно, можно ли по выражению моего лица хоть отчасти