Отзвуки родины. Элизабет Вернер

держались одного направления и устремились, наконец, к замку, широкая каменная терраса и высокая черепичная кровля которого выглядывали из расцвеченного по-осеннему парка.

      Это старое могучее здание еще сохранило следы бывшего укрепления, но без средневековых великолепия и романтизма. На серых от древности стенах не было никаких украшений, и они с таким упрямством смотрели на бушующее море, словно хотели крикнуть ему и его бурям: «Посмейте-ка только приблизиться к нам».

      У одного из окон первого этажа стоял стройный красивый юноша лет пятнадцати и с напряженным вниманием смотрел на море. Теперь он отвернулся от окна и крикнул:

      – Наконец-то яхты показались! Сейчас причалят.

      Старый господин, к которому были обращены эти слова и который сидел за столом, заваленным книгами и тетрадями, выслушал это известие без особенного интереса, так как ответил недовольным тоном:

      – Какой толк, Отто, будет от нашего урока латинского языка, если вы беспрестанно подбегаете к окну? Давайте же, наконец, начнем работать!

      Но Отто не обратил ни малейшего внимания на приглашение.

      – Они идут на всех парусах, волны перекатываются через палубу. Замечательная прогулка!

      – Отчаянная прогулка! – возразил старик, качая головой. – Что за безумная мысль устраивать в такую погоду состязания на парусах, да еще с дамами! Но это как раз во вкусе господина фон Мансфельда, а капитан Гарет поддерживает его. Каждый день у них новая причуда. Но теперь вы увидели, что яхты прибыли благополучно; возвратимся же к нашим книгам.

      – Противные книги! Из-за них я опять не смог сегодня ехать с ними, – ворчал Отто, но тем не менее сел на место.

      Учитель пытался придать своим несколько педантичным, но бесконечно добродушным чертам лица строгость.

      – Конечно, кататься на лодках, скакать по полям, охотиться – только этим и занята ваша голова, как будто ничему иному на свете и учиться не надо!

      – Да, я вовсе не желаю быть ученым! Я стану солдатом, как и мой отец!

      – А вы думаете, что для этого не надо учиться? Да такой мальчик, как вы, вообще не может еще серьезно определить свое призвание. В вашем возрасте еще десять раз меняют свои наклонности.

      – В моем возрасте? – обиделся Отто. – Мне пятнадцать лет, а вы и все домашние обращаетесь со мной, как с ребенком. Но пусть только начнется война, я сразу же выброшу весь этот книжный хлам и пойду драться!

      – Браво, юнкер Отто! – раздался голос за дверью. Она распахнулась, и на пороге показался мужчина лет тридцати, сильный и энергичный, в костюме, который носили богатые крестьяне в окрестности. Однако, несмотря на это, он чувствовал себя в замке, похоже, своим, так как вошел, не ожидая приглашения, и протянул руку мальчику, который вскочил с радостным восклицанием:

      – Арнульф! Наконец-то ты появился снова!

      – Ну, да, когда является господин Арнульф Янсен, урок должен кончиться, – с добродушной насмешкой промолвил учитель. – Вовсе не надо делать моего воспитанника еще необузданнее, чем он есть. Мне и так стоит немалого труда удерживать его около книг.

      – Охотно верю, – последовал сухой ответ. – Но буквоеда вам все же не удастся из него сделать.

      – Вы очень учтивы! – в голосе старика чувствовалась обида.

      – Я не думал ничего дурного, – ответил Янсен. – Я полагаю только, что бывают люди, созданные специально для книг, как например, вы, доктор Лоренц; но бывают и другие, созданные, чтобы бороться с жизнью и светом, а в случае необходимости, нанести им сильный удар. А наш юнкер – ну за десять шагов видно, для чего создан он.

      – Чтобы нанести удар! – с торжеством воскликнул Отто. – Ах, как я хотел бы, чтобы это случилось уже теперь!

      – Не начинайте только, пожалуйста, тотчас же! – Лоренц испуганно закрыл руками любимые книги.

      Что касается Арнульфа Янсена, то он только кивнул неистовому Роланду головой, коротко заметив:

      – Может быть, это начнется скорее, чем мы думаем. Я хотел поговорить с баронессой, ведь барышня тоже дома?

      – Нора поехала кататься с Гельмутом и гостями, – доложил Отто, снова отошедший к окну, – но они уже, должно быть, высадились. Верно! Вот они идут. Теперь-то я, наконец, узнаю, чья яхта была первой в Штрандгольме.

      С этими словами юноша ураганом вылетел из комнаты навстречу прибывшим. Молча подавив вздох, Лоренц покорно закрыл книгу, которую держал еще в руке, Янсен же сурово повторил:

      – С Гельмутом! Ну, да, конечно, ведь новый хозяин майората теперь здесь.

      – Да, уже больше недели, – подтвердил Лоренц. – Вы его уже видели?

      – Нет, да не имею особого желания!

      – Вы не правы. Барон Гельмут – весьма симпатичный господин.

      – И к тому же датчанин! Он не делает из этого тайны, и в мансфельдских поместьях чувствуется уже новый режим!

      Лицо воспитателя внезапно приняло серьезное и озабоченное выражение, и он, пожав плечами, произнес:

      – Но чего же еще следовало