Три дня и вся жизнь. Пьер Леметр

сказала она, входя. – Хотят поговорить с тобой.

      В ее тоне не было никакого беспокойства. Антуану даже послышались нотки удовольствия: ее сын, а значит, и она сама стали объектом интереса властей, их мнение хотят знать, от них ждут ответа. Все это придает значимости.

      – Поговорить со мной… о чем? – спросил Антуан.

      – Ну… о Реми, разумеется!

      Госпожу Куртен поразил вопрос Антуана. Но появление жандарма еще сильнее выбило их обоих из колеи.

      – Вы позволите?..

      Он вошел в комнату. Медленно, но уверенно.

      Антуан не мог бы назвать его возраст, но в любом случае он был не так молод, как казался в саду. Жандарм дружелюбно взглянул на мальчика, быстро окинул взглядом комнату, подошел к Антуану и опустился перед ним на колени. У него были тщательно выбритые щеки, живые и проницательные глаза и довольно большие уши.

      – Скажи-ка мне, Антуан, ты ведь знаком с Реми Дэме?

      Антуан сглотнул и утвердительно кивнул. Жандарм протянул руку к его плечу, но не дотронулся до него.

      – Не надо бояться, Антуан… Я просто хочу знать, когда ты в последний раз его видел.

      Антуан поднял глаза и увидел, что мать, стоя у двери, с удовольствием и даже с гордостью наблюдает за этой сценой.

      – Смотреть надо на меня, Антуан. Отвечай.

      Голос его изменился, теперь он стал тверже. Жандарм ждал ответа… Которого Антуан-то как раз и не придумал. С госпожой Дэме было проще. Чтобы набраться храбрости, он повернулся к окну.

      – В саду, – удалось ему выговорить. – Там, у них в саду…

      – Сколько было времени?

      Антуан почувствовал облегчение оттого, что голос его не слишком дрожал. Не больше, чем у любого двенадцатилетнего мальчишки, отвечающего на вопросы жандарма.

      Он задумался: что же он только что сказал госпоже Дэме?

      – Примерно полвторого, что-то вроде того…

      – Хорошо. А что Реми делал в саду?

      Ответ прозвучал неожиданно:

      – Смотрел на мешок с собакой.

      Жандарм нахмурился. Антуан прекрасно понимал, что без разъяснений его ответ непонятен.

      – Ну, в общем, отец Реми… Вчера он убил свою собаку. И положил ее в мешок для мусора.

      Жандарм улыбнулся:

      – Ну и ну, ишь ты, что у вас тут в Бовале делается…

      Но Антуан был не расположен шутить.

      – Ладно, – продолжал жандарм. – И где же этот мешок для мусора?

      – Там, – отвечал Антуан, указывая через окно на соседский сад. – Рядом со строительным мусором. Он выстрелил в нее и положил в мешок для мусора.

      – Так, значит, Реми был в саду и смотрел на этот мешок, так?

      – Да. Он плакал…

      Жандарм поджал губы: мол, да, да, понимаю…

      – И потом ты его больше не видел…

      Нет, отрицательно покачал головой Антуан. Жандарм, не разжимая губ, внимательно смотрел на него, сосредоточенно размышляя над тем, что только что услышал.

      – А ты не видел, чтобы останавливалась какая-нибудь машина или что-то в этом роде?

      Нет.

      – Ты