Братство волчьей стаи. Владимир Колычев

Половина десятого. А на улице уже никого нет.

      – Это Сибирь, здесь рано ложатся.

      – Может, боятся по темноте гулять?

      – Может, и боятся.

      Из темноты полыхнул свет фар, к ним приближалась машина.

      – Такси едет, – сказал Олег.

      – Такси?

      – Такси компании «Летучий Голландец». Грибов за рулем.

      – Пахомов! – Татьяна возмутилась так, как будто Олег выругался при ней матом.

      – Шучу я, – улыбнулся он.

      И в этот момент волк завыл – протяжно, пронзительно и высоко – до самой луны. И тишина вокруг него взорвалась собачьим лаем. Это успокоило волка. Он стих. И собаки замолчали, восхищаясь собственным мужеством, которое позволило им облаять волка.

      А рядом с микроавтобусом остановился новенький «Гелендваген» – чистый, отливающий лаком. Из машины вышел Чащин, в коротком пальто с воротником из стриженой норки. От него на расстоянии пахло дорогим одеколоном. Или запах очень стойкий, или он собирался к любовнице, которая жила в этом районе. Об этом Пахомов подумал вскользь. Зачарованный волчьим воем, он туговато соображал. И Знаменова казалась слегка ошарашенной.

      – Товарищ подполковник! – Он смотрел на Татьяну с благодушной насмешкой.

      – Виктор Борисович?

      – Я думал, вы меня не запомните, – улыбнулся он.

      – Ну как же! Вы же зам по безопасности. И у вас, насколько я понимаю, своя версия происходящего.

      – Происходящего, – кивнул Чащин.

      И почему-то посмотрел на волка, который по-прежнему сидел на крыше пристроенного к дому гаража.

      – Хотел бы говорить об этом в прошедшем времени, но почему-то не получается. Весна еще не закончилась, – сказал он. – Еще будет полная луна.

      – Это вы об оборотнях?

      – Об оборотне. Он у нас один.

      – Кто?

      В ответ Чащин кивнул на волка, который вдруг повернулся к нему.

      – Это оборотень?! – Знаменова хотела засмеяться, но ее голос дрогнул, сорвался на хрип.

      – А разве Грибова не здесь убили? – спокойно, но с гнетущей тяжестью во взгляде спросил Чащин.

      – Здесь Грибова убили, – сказал Пахомов. – И что?

      Ему тоже было слегка не по себе, но голос звучал ровно, уверенно.

      – Ничего. – Чащин посмотрел на него так же невозмутимо, с безмятежной тяжестью во взгляде.

      А глаза у него необычные, янтарные, и светились они как будто бы изнутри. А может, в них отражался свет луны. Пахомов поймал себя на ощущении, что завороженно смотрит Чащину в глаза. И усилием воли встряхнулся изнутри. Возникло вдруг чувство, будто он только что проснулся.

      – Ничего, – повторил Чащин. – Но Грибова убили.

      Пахомов глянул на волка и увидел, как тот смотрит на Чащина. Волк утратил уверенность и спокойствие, он смотрел на Чащина как на соперника, который мог предъявить претензию на помеченную территорию. Но волка вдруг привлек и сам Олег. Глядя на него, он вдруг вздыбился, оскалился. И собаки учуяли волчий страх, снова загавкали. Их лай, казалось, стал последней каплей в чаше терпения.