Илиада. Гомер

родил, чтоб наследство оставить.

      Их Диомед умертвил и у братьев, – того и другого, –

      Милую душу отнял, а родителю-старцу оставил

      Мрачную скорбь и рыданья. Детей, возвратившихся с битвы,

      Он не увидел живыми. Наследство осталося дальним.

      Там же на двух он напал сыновей Дарданида Приама,

      Хромия и Ехемона, в одной колеснице стоявших.

      Так же, как в стадо коровье ворвавшийся лев сокрушает

      Шею корове иль телке, пасущимся в месте лесистом,

      Так беспощадно низверг Приамидов Тидид с колесницы,

      Как ни противились оба, и снял боевые доспехи.

      Быстрых коней же товарищам дал, чтобы гнали к судам их.

      Видел Эней, как троянцев ряды Диомед истребляет.

      Быстро пошел он сквозь сечу, сквозь всюду грозящие копья,

      Пандара, равного богу, повсюду ища, не найдет ли.

      Вскоре нашел безупречного он Ликаонова сына,

      Остановился пред ним и такое сказал ему слово:

      «Пандар, скажи ты мне, где же твой лук и крылатые стрелы?

      Где твоя слава? Никто состязаться с тобой тут не станет,

      И не похвалится в целой Ликии, что лучше тебя он.

      Руки к Зевесу воздень и пусти-ка стрелу свою в мужа,

      Кто бы он ни был, могучий: погибели много принес он

      Ратям троянским, и многим, и сильным расслабил колени.

      Он уж не бог ли какой, на троянский народ раздраженный,

      Гневный за жертвы? Ужасно для нас раздражение бога!»

      Быстро Энею ответил блистательный сын Ликаона:

      «Храбрый Эней, благородный советник троян меднолатных!

      Я бы сказал, что Тидиду могучему всем он подобен.

      Щит я его узнаю, узнаю я и шлем дыроокий,

      Вижу его лошадей. Но не бог ли то, верно не знаю.

      Если же он, как сказал я, и сын многомощный Тидея, –

      Все ж не без бога свирепствует он, но какой-то бессмертный

      Близко стоит при Тидиде, окутавши облаком плечи.

      Самые меткие стрелы куда-то он вбок направляет.

      Я ведь в него уж стрелял и в плечо его правое ранил;

      Выпуклость панцыря, ясно я видел, стрела пронизала;

      К Аидонею, я думал, уж сверг я Тидеева сына, –

      Нет, не сразил его! Есть, без сомнения, бог прогневленный!

      Нет здесь со мною коней, для сражения нет колесницы.

      У Ликаона в дому их одиннадцать, – новых, прекрасных,

      Только что сделанных; вкруг колесниц тех висят покрывала;

      Подле же каждой по паре стоит лошадей двухъяремных;

      Полбу и белый ячмень мы даем лошадям этим в пищу.

      В доме прекрасном своем старик Ликаон копьеборец

      Часто советовал мне, как в поход я сюда отправлялся:

      На колесницу с конями взошедши, – наказывал мне он, –

      В схватках кровавых с врагами начальствовать ратью троянской.

      Я не послушал отца, а намного б то было полезней.

      Я пожалел лошадей, чтоб у граждан, в стенах заключенных,

      В корме они не нуждались, привыкнувши сытно питаться.

      Дома коней я оставил и пеший пришел к Илиону,

      Твердо на лук полагаясь. Но