Те, кто уходят. Патриция Хайсмит

под глазами и более глубокие – у рта. По мнению Рея, они ни в коей мере не уменьшали ее привлекательности. Ему стало любопытно, может ли такая женщина заинтересоваться им в роли любовника, при этом он испытал чувство собственной неполноценности, от которого не мог отделаться, даже убеждая себя в его иррациональности. Женщина вроде Инес вполне могла счесть его привлекательным, потому что он моложе и она чувствовала бы себя польщенной.

      Возле «Флориана» на улице стояло всего несколько столиков, и за ними сидели люди, закутавшись в пальто и шарфы.

      Рей отодвинул стул для Инес.

      Она попросила только кофе.

      – Итак, – сказала она, когда официант принял заказ. Она положила обе ладони на стол, раздвинула локти, сомкнула пальцы в желтоватых замшевых перчатках. – Повторяю: я бы хотела, чтобы вы уехали из Венеции. Сегодня, если можете.

      В холодном прозрачном воздухе ее слова хрустели. Они оба улыбались. В такое утро и в таком месте невозможно было не улыбаться.

      – Что ж, пожалуй, я могу уехать завтра. Я вполне готов.

      – Вы хотите объясниться с Эдвардом, но я вам говорю: от этого не будет никакого прока. Если бы даже вы предъявили ему дневник Пегги, где была бы написана вся правда, то Эдвард все равно бы продолжал верить в то, во что он хочет верить.

      Она сняла одну перчатку и страстно жестикулировала, подкрепляя свои слова.

      – Я прекрасно вас понимаю. Мне все ясно, но… – Рей поправил под собой пальто и подался вперед. – Возможно, мне придется повторить Эду все с самого начала, но я смогу сделать это за пять минут, если мне удастся все организовать правильно.

      – И что вы ему скажете?

      – Я расскажу ему о Пегги. И обо мне. Об атмосфере в доме. О чем мы с ней разговаривали. Мне кажется, именно это Эда и интересует.

      Инес безнадежно покачала головой:

      – Пегги баловалась наркотиками? Принимала ЛСД?

      – Нет. Господи боже, только не Пегги. У нее это даже любопытства не вызывало. Я знаю об этом, потому что мы ходили на вечеринки, где все это было. И многие люди принимали.

      – Понимаете, Эдвард считает, что она принимала наркотики.

      – Ну вот, это один из тех вопросов, которые я бы хотел для него прояснить.

      Принесли кофе, официант чек подсунул под пепельницу.

      – Тогда он придумает что-нибудь еще. Скажет, у вас были другие женщины. В таком роде.

      – Он спрашивал меня об этом на Мальорке. Встречался с несколькими из наших друзей. Боюсь, никто ему этого не подтвердил.

      Они помолчали несколько секунд. Рей чувствовал бесполезность его встречи с Инес.

      – Я понимаю, вы действуете из лучших побуждений, – вздохнул Рей, – но вы же знаете, что Эд многое видит в неверном свете. Я не могу это так оставить.

      – Но по-моему, будет лучше, если вы все-таки оставите это и не станете писать ему ни о чем таком. – Она посмотрела на голубей, расхаживающих по мостовой. – Я старше вас. И знаю кое-что об Эдварде. Я даю вам наилучший совет, какой могу дать.

      – Очень вам благодарен, –