Двойник Бога. Хан Мора

стал бесцельно шляться из комнаты в комнату. Открыв дверь в родительскую спальню, наемник обнаружил, что он не один горазд спать посреди дня. Некрос не только не разделся – даже обувь не снял. Один туфель валялся у кровати, второй по-прежнему был на ноге.

      Пейн уставился на Некроса в немом изумлении. Наемник не понимал, зачем кому-то настолько могущественному, кто способен выбрать самый роскошный особняк, возвращаться сюда. А Том понял. Ты не хочешь быть просто безликой силой, управляющей всем городом. Ты жаждешь быть кем-то. Ты вернулся, потому что здесь есть люди, которые тебя знают. У которых сложился какой-то образ тебя. Образ тебя… Боже…

      Некрос тихо дышал, из приоткрытого рта на подушку свисала ниточка слюны. На подбородке виднелся след помады, запах выпивки мешался с ароматом женских духов. Цепочка тускло поблескивала в вырезе расстегнутой рубашки.

      – Неплохо ты погулял, наверное, – улыбнулся Пейн, – хотя что за удовольствие скакать на таких жердях?

      Наемник осторожно потянул за краешек чего-то белого, торчащего у Некроса из кармана рубашки. Уставился на кружевные женские трусики у себя в руке. Поднес к лицу, вдыхая запах, и бросил на пол. Поймал в зеркале туалетного столика свое отражение – волосы всклокочены, глаза красные, потасканная рожа с мешками под глазами и похотливый взгляд.

      Может, все же поискать Сесиль?

      Нога за что-то зацепилась. Нагнувшись, Пейн обнаружил под кроватью два алюминиевых кейса. Вытащил и попытался открыть – бесполезно. Даже вспотел от усилий. Злобно пнув их обратно, Пейн выпрямился. Некрос спал как ни в чем не бывало.

      – Эй, соня! – окликнул его Пейн.

      Наемник осмелел, будто то, что Некрос может спать, есть и трахаться, как люди, делало его менее опасным. Обнаглев, Пейн потряс Некроса за плечо – тот так и не проснулся. Заржав, Пейн потянул Некроса за ворот рубашки – голова спящего запрокинулась назад. Безнаказанность дразнила Пейна. Ему ужасно захотелось врезать Некросу. Ну, или написать у него на лбу неприличное слово. А вот и помада мамы на туалетном столике!

      – Охренеть, какой ты сейчас беспомощный!

      Лучше бы ты узнал, как можно его убить, придурок.

      Рядом с помадой Пейн заметил дорожки порошка.

      – Ух ты! – вспомнив, как они веселились с Джорджем, наемник нагнулся, зажав одну ноздрю.

      Пейна накрыло мгновенно – разбодяженное джорджево дерьмо и рядом не стояло с этим волшебным порошком. Жизнь сразу приобрела новые краски. За спиной словно крылья выросли. Пейн сам себе показался богом. Когда кайф стал ослабевать, а краски мира тускнеть – он вдохнул другую дорожку.

      Несколько минут спустя Пейн раздраженно почесал подбородок, оцарапав его до крови.

      Как Некрос может спать, когда ему так хреново?

* * *

      …Боль пронизала каждую клеточку его тела. Она была такой всеобъемлющей, что казалось, ничего больше не существует.

      …Живые сознают себя через боль. Мертвые – через воспоминание о боли.

      Боль