Двойник Бога. Хан Мора

зубы.

      Схватить за волосы, запрокинуть голову и чиркнуть по горлу – как в фильмах. И всех делов, да?

      Рука Некроса безвольно упала – и Том отшатнулся. К горлу подкатил комок. Том увидел, что Некрос обглодал собственный палец до кости.

      Том размахнулся и ударил – почти не глядя. Нож с мерзким звуком вошел в плоть. Некрос даже не вскрикнул. Том уже не мог остановиться, нанося удары снова и снова. Нож уже с хлюпаньем погружался в кровавое месиво. А потом пришло опустошение. Отупение – рука сама собой опустилась. Нож выпал. Том отполз, и его вырвало прямо на ковер. Все еще оглушенный, он слышал лишь стук своего сердца и тяжелое дыхание.

      Невыносимый запах сырого мяса усилился от движения воздуха. Во тьме поднялся силуэт – еще более черный на фоне окна. Страха уже не было. Только горечь…

      Каким же он был идиотом!

      Эту тварь не убить.

      Если бы это было возможно – ОН бы умер уже тогда, на ночной дороге, когда они сбили ЕГО.

      Дверь в комнату распахнулась.

      Черный силуэт молнией метнулся к двери. В свете из коридора Том успел рассмотреть…

      …даже если бы он вонзил нож еще сотню раз, это не могло быть настолько…

      …у твари не было глаз – кровь запеклась в пустых выжженных глазницах. Не было носа – на его месте белели кости черепа. Содранная с лица кожа обнажала мышцы и нервы. Не скрывала удлинившихся белоснежных зубов – таких отвратительно-идеальных на этом лице.

      У Тома потемнело в глазах. Тело безвольно качнулось назад, голова глухо стукнулась об пол…

      Англия, год 15…

      …Был праздник – в деревне поблизости воздвигли майский шест.

      Ты идешь рядом с волами, везущими украшенный шест. И вот шест установлен, ты распеваешь песни вместе со всеми. Бегаешь наперегонки с крестьянскими парнями.

      Адриан наблюдал в стороне.

      Ты варвар. Хуже язычника!

      Выбирали Даму Урожая. Сочная молодка со смехом поцеловала Филиппа в губы.

      Адриан завидовал: Филипп в свои четырнадцать вырастал в рослого красавца – а Линдсей был тощим, нескладным и невзрачным. У него не было уверенной силы Филиппа. Он не умел улыбаться беспечно и так обаятельно. Его взгляд никогда не вызывал желания подчиниться. В его жестах не сквозила хищная грация. Его не окружала аура власти и богатства.

      Линдсей любил – и одновременно ненавидел…

      Праздник продолжился ночью: горели костры, опьяневшие раскрасневшиеся люди плясали в отблесках огня, парочки уединялись в кустах.

      Почему ты так счастлив? Ты не можешь быть так счастлив!

      Адриан подглядывал – и завидовал. Дарси повалил девушку на землю. Она хихикала, когда он положил ладони ей на грудь. Задрал платье. Адриан видел на лице Филиппа знакомое выражение – тот никогда не умел владеть своими страстями. Голод, похоть и жестокость читались как в открытой книге. Девушка попыталась вырваться. Тяжело дыша, он навалился всем весом на добычу. Раздвинул ей ноги и устремился вперед, как конница в атаку. Вскрикнув, она забилась под ним – но Филипп не привык бросать начатого дела…

      Не смотри.

      Но