Карманный оракул (сборник). Дмитрий Быков

я пробовал написать в романе «Убийцы», печатать который еще не время. Роман посвящен нашумевшему «делу Иванниковой» – женщины, которая при таинственных обстоятельствах убила ножом армянина, ибо он то ли пытался ее изнасиловать, то ли сделал непристойное предложение, то ли ото звался на ее недвусмысленное поведение. В этом романе я пытался показать читателю широкую панораму подпольной России – ибо сегодня в подполье загнаны все: либералы, националисты, верующие. В одной из националистических общин – организации радикальных «рашистов» (руссофашистов) со своим тренировочным лагерем – главный герой романа обнаруживает идеолога, сочиняющего трактат о русском характере и национальных ценностях. Некоторые фрагменты этого тракта та я и хотел бы предложить вместо тезисов о современном состоянии «русской идеи». Еще Леонид Леонов объяснял Корнею Чуковскому, что заветные мысли надо отдавать отрицательному герою – тогда тебя ни в чем не заподозрят; но на всякий случай напоминаю, что сам автор этого тракта та – отчаянная сволочь, посетитель одного из московских эзотерических кружков, и прототипом его является молодой Александр Дугин, а отчасти, возможно, мистический поэт Эжен Головин. Некоторым интенциям – точнее, интонациям – Константина Крылова тоже нашлось тут место.

      Русский характер

      Монолог отрицательного героя, очень плохого человека

      Русская идея – не идея, наша идеология меняется в зависимости от эпохи и всегда состоит в поддержке худших идей, самых кровавых тенденций и наиболее отвратительных мерзавцев, которых русский националист обязан обнаруживать с чутьем ищейки. Русская идея есть таинственный modus operandi, и поскольку она текуча и ползуча, нас никогда нельзя ни в чем уличить. Русский же modus operandi состоит в том, что мы всегда можем быть хуже – как вероятного противника, так и вероятного союзника; практика русского национализма состоит в том, чтобы всегда играть на понижение, огорошивать врага тем, что он еще не самый злой и далеко не самый беспринципный. Русские могут и должны переиродить любого ирода; всякое зло может прийти на нашу землю – и встретить зло абсолютное.

      Собственно, на этом можно бы и закончить, ибо конкретные примеры у всех на слуху. Но возникнет неизбежный вопрос: зачем? Ответ на него представляет некоторую сложность только для тех, кто вообще не понимает, зачем на Земле зло; но те немногие, кто осознал в личной практике, что истинный экстаз есть экстаз падения и никакой иной, понимают, что только Россия придает смысл и вкус пресному современному миру.

      Всякий русский процесс устроен наихудшим образом, задача каждого чиновника – отказать как можно большему числу просителей, придравшись к любой закорючке, а каждый врач при виде пациента испытывает прежде всего ненависть, раздражение, словно его оторвали от чего-то главного. Гарантией пребывания каждого русского на посту является именно некомпетентность, подкрепленная грубостью. Вежливость в России расценивается как признак слабости,