Полевой госпиталь. Записки военного хирурга. Николай Амосов

будет как игрушка. Бараки построены два года назад для ФЗО. Есть баня и прачечная, столовая. ГЛР на тысячу человек и даже больше. Разумеется – перевязочная, операционная. Сейчас у нас семьсот пятьдесят.

      Едем с начальником на двуколке. Он правит.

      – У меня такая же таратайка в Устюге была.

      Обсуждаем сводку: «Бои по всему фронту». Примеры героических подвигов. В газетах – декларация СССР, США, Англии о координации усилий. Очень важно – не одни.

      Заехали на хоздвор, Хаминов отдал лошадь, занялся хозяйством. Я иду в перевязочный барак. Нужно посмотреть, как Канский, санинструктор, автоклав устанавливает.

      Вдруг – крики:

      – Самолеты! Самолеты!

      Замер: слышен мощный гул, такого еще не было. Двор уже полон народа – солдаты, сестры и санитары. Доктор-терапевт истошно кричит:

      – Уйдите, уйдите в халатах! В щели!

      Вот оно, настоящее. С запада в правильном строю движется на нас целая эскадрилья самолетов. Хорошо что щели отрыты и бараки стоят не густо.

      – Врачи, сестры! Не прятаться, пока раненые не укрыты! Вывести всех из бараков!

      Впрочем, едва ли кто меня слушает. Самолеты почти подходят к краю нашего поселка. За ним стоят зенитки.

      Вот они ударили – залп сразу из всех трех орудий. Белые облачка разрывов еще не достигли самолетов.

      Приближаются. Зенитки медленно поднимают стволы, стреляют навстречу почти непрерывно. Три передних самолета странно повернулись на крыло, застыли на долю секунды и вдруг ринулись вниз – прямо на батарею.

      – Пикируют!

      Три высоких хвоста земли взвились и закрыли зенитчиков. И одновременно ударили звуки – визг пикировщиков, визг бомб, грохот взрывов.

      Фонтаны земли осели. Храбрые ребята эти зенитчики. Задрали свои зенитки почти вертикально и стреляют прямо навстречу следующей тройке пикировщиков. Опять визг, грохот.

      Уже не пикируют, к нам подходят – путь к станции через нас. Сейчас дадут! Взглянул – двор как вымело. С крыльца видно, в щелях лежат друг на друге, лицами вниз. Сам хочу спрятаться, исчезнуть. Но стесняюсь – санинструктор Коля Канский глядит на меня: испугаюсь ли?

      Смотрим: «Пронесло?»

      Но вот снова отделились бомбы.

      3-з-з-з-з-з-б-а-х!

      Нет, не на нас. Мы не интересны. Станция.

      Уже не опасно – последние самолеты над нами, значит, бомбы лягут впереди. Но сердце все-таки бьется. Держать фасон, Амосов.

      Поселок пустой. Окна выбиты. Пыль еще чувствуется в воздухе. Воронок не видно, наверное, за следующим бараком. Но все тихо, не кричат.

      Обходим ближние щели. Они еще заполнены, но уже слышны разговоры, некоторые стоят в рост. Даже смех слышен, но неестественный. Бодрятся. Спрашиваю нарочито бодро:

      – Как, солдаты? Получили гостинцы? Есть потери?

      Замечаю взгляды – одобряют. Нарочно халат не снимал.

      Троих все-таки ранили, не тяжело. Отправил в перевязочную.

      Вдруг снова ударили зенитки. Крики:

      – Возвращаются! Они возвращаются!

      – П-о-о