Везет как рыжей. Елена Логунова

заперт в доме один, изнутри дверь открыть не может, надо спасать. Чей ребенок-то? – он оглянулся на меня.

      – Ребенок-то? Моей мамы, – ответила я, спешно заталкивая в сумку скомканное пончо и поудобнее пристраивая распухшую торбу под мышкой. – Послушай, Стас, тут ошибочка вышла. Дверь закрыта снаружи, изнутри мы ее не откроем. Поэтому твоя задача – вытащить меня отсюда, хоть вверх, хоть вниз, это ты сам решай. Справишься?

      Я поглядела вниз: поруганное белье снято, веревки притянуты ближе к балкону. Это очень хорошо, не хотелось мне влипнуть в эту паутину, страшно представить, что сделала бы со мной разгневанная хозяйка испорченного белья, попадись я ей в руки!

      Рыжий нахмурил брови, потом что-то сообразил, просветлел лицом и подмигнул мне:

      – Это съемка, да? А где камера?

      – Там, – я неопределенно махнула рукой куда-то в сторону противоположного дома.

      – Скрытая? – с тихим восторгом спросил Стас.

      – Как государственная тайна, – подтвердила я. – Так что, Тарзан, ты вытащишь меня или нет?

      – Спустим вниз, это легко, – кивнул спасатель. – Тем более кое-какой опыт у вас уже есть.

      – Даже больше, чем ты думаешь, – вполголоса проговорила я.

      Однажды в ранней юности я пыталась прыгнуть с парашютом с вышки, но оказалась слишком легкой и повисла на полпути между небом и землей, не одолев противовес. Как выяснилось, чтобы совершить не только прыжок, но и приземление, нужно весить не менее пятидесяти кило. Я обманула инструктора, и высшие силы меня немедленно покарали, заставив марионеткой болтаться в воздухе. Помнится, очень мне было неуютно! И тогда меня тоже спускали вниз, причем круглый парашютный купол над головой закрывал от меня общую суету на вышке, и создавалось крайне неприятное впечатление, будто я покинута всеми на произвол судьбы.

      На этот раз я прекрасно видела все происходящее. То есть вполне могла бы видеть, если бы не зажмурилась крепко-накрепко.

      – Все, можешь открывать глаза, альпинистка моя, скалолазка моя, – сказала Ирка, принимая меня в объятия.

      Я настороженно поморгала: рядом с подругой топтались два рослых парня с хмурыми мордами.

      – Кто такие? – с подозрением спросила я.

      Эх, меняется, меняется характер: сколько себя помню, я всегда была веселым и общительным персонажем, но еще чуть-чуть – и начну шарахаться от людей, как снежный человек!

      – Чип и Дейл, – ответила Ирка, успокаивающе поглаживая меня по плечу. – В смысле, тоже спасатели.

      – А где же девочка? – обеспокоенно спросил Чип.

      Дейл, задрав голову, смотрел на балкон пятого этажа. Должно быть, ждал спуска ребенка.

      – Кто скажет, что это мальчик, пусть первым бросит в меня камень! – вполголоса заявила Ирка, уводя меня в сторону от дома, к припаркованному неподалеку автомобилю.

      И мы по-английски, не прощаясь, удалились со сцены.

      Вован подошел к дому со стороны гаражей, один из которых со вчерашнего дня стал его летней резиденцией: машины там отродясь не бывало, гараж Вован