Статуя сексуальной свободы. Елена Логунова

– капитан милиции, эксперт-криминалист и по совместительству мой сердечный друг.

      – А что случилось? – дрогнувшим голосом спросила я, уже догадываясь, что ответ меня не порадует.

      – Дюша! – неожиданно воззвал ко мне из-за двухметровой стенки шкафчиков знакомый и родной голос мамули.

      И далее последовало вдохновенное любительское пение:

      – Умчи меня, олень, по моему хотению! Умчи меня, олень, в свою страну оленью!

      Трогательные слова и нежная мелодия, напетые приятным женским голосом в столь неподходящий для лирического выступления момент, произвели на присутствующих очень большое впечатление. Тетушки за моей спиной дружно ахнули и зашептались, вслух перебирая диагнозы из области психиатрии. Глубокое и искреннее удивление отобразилось даже на бронебойной физиономии милицейского парня. Он оглянулся и засмотрелся на певицу, которая продолжала выводить с большим чувством и старанием:

      – Где сосны рвутся в небо! Где быль живет и небыль! Умчи меня туда, лесной олень!

      Закончив припев, мамуля смолкла, и в тишине, не заполненной честно заработанными ею аплодисментами, я громко ответила:

      – Ясно!

      Сказанное относилось не к погодным условиям в тайге, где в разных направлениях рвутся сосны и олени, а к скрытому приказу, содержащемуся в мамулином песнопении. Запоминающаяся мелодия песни про оленя – это был наш с ней тайный сигнал, призыв к тихому и незаметному отступлению. Сколько раз я сама вдохновенно распевала про оленя, задерживая у парадного крыльца нашей дачи навязчивых поклонников мамулиного писательского таланта, жаждущих лицезреть своего кумира и получать автографы! А мамуля тем временем совершенно по-онегински удалялась в поля с черного хода. И сколько раз мамуля, увлекая в дальнюю комнату некстати появившегося Дениса Кулебякина, насвистывала это «Умчи меня…», позволяя мне тихо сбежать из дома и присоединиться к подружкам на девичнике!

      Получив сигнал, я не стала мешкать и быстро отступила за спины тетушек. Клавдия Васильевна, оставшаяся на передовой в одиночестве, вынужденно приняла командование на себя. Хорошо поставленным голосом с точно выверенным соотношением ласковых и укоризненных интонаций воспитательница с сорокалетним стажем поинтересовалась, долго ли бедных женщин будут держать в сыром помещении в неподобающем сезону и ситуации облачении? Тетушки-бабушки тут же загомонили в поддержку требования, замаскированного под вопрос.

      – Если я немедленно не переоденусь в сухое, у меня радикулит разыграется! – пригрозила одна из старушек.

      Остальные дамы воспользовались моментом, чтобы озвучить краткий перечень собственных болячек, способных быстро и фатально обостриться в результате переохлаждения.

      – Туда нельзя! – вновь оглянувшись, сказал милицейский парень.

      – А мне лично туда и не надо, мои вещи вот в этом шкафчике! – свирепо огрызнулась одна из тетушек.

      Размахивая