Сумерки волков. Ольга Погодина-Кузмина

топотом побежали в ту сторону, откуда пришли. Мужчина с собакой опасливо обходил место драки.

      Игорь отбросил бутылку, подошел и наклонился к Лехе. Заглянул в лицо, испачканное землей и кровью, с потеками косметики вокруг глаз.

      – Ты как из фильма «Зомби Апокалипсиса».

      – А ты прямо супермен, – Леша косил покрасневшим подбитым глазом. – В ботинках мартенс.

      Игорь присел рядом с ним на корточки:

      – Тебе бы надо в травму.

      – Да я в норме. Уроды, придурки… Им что тут, парк Челюскинцев? – парнишка осматривал и ощупывал асфальт вокруг себя. – Линза выпала. Новые линзы вставил.

      – При чем тут парк Челюскинцев?

      – Ну, это такие парки, где по ночам бродят маньяки, вешают людей и вырезают ножом глаза. А днем дети катаются с горки и бабульки выгуливают собак.

      – Это жестокая галактика, – ответил Игорь, помогая ему подняться.

      До ближайшего травмпункта их подвез таджик на разбитом «жигуленке». В машине парень отключился – потерял сознание или уснул, и бросить его было нельзя, хотя играть в санитара Игорю нравилась еще меньше, чем в супергероя. Они больше часа отсидели в очереди к пожилому усатому врачу. Тот сразу обратился к Игорю:

      – Твой друг что-то принял?

      – Таблеток наглотаются, а потом лупят друг друга, – пожилая медсестра промывала ссадины на голове Леши, сердито дергала его за волосы.

      – Мы ничего не принимали! Нас избили гомофобы на улице.

      – Не нас, а тебя, – уточнил Игорь.

      – Хоть бы о матерях своих подумали, – вздохнула сестра, пока врач выписывал направление в рентгеновский кабинет.

      – Что именно? – огрызнулся Леша. – Что наши родители создали для своих детей гомофобное общество с атмосферой нетерпимости и тотального зла?

      Сердитая медсестра переглянулась с врачом, в сердцах швырнула куски использованной ваты в корзину. Игорь смотрел в ее морщинистое лицо с некрасивыми родинками и думал о матери, умершей в этот день ровно десять лет назад. Он вспомнил об этом невеселом юбилее неделю назад, когда брал билет на поезд в Петербург.

      Кладбище запомнилось ему глинистым пустырем с бесконечными рядами могил. Но за воротами обнаружился живописный парк, и мраморные скульптуры над старинными надгробиями, и жестяные обелиски со звездами. Голубая крыша часовни виднелась слева, и он сообразил, что таксист привез его к центральному входу. С дядей Витей они подъезжали по грунтовой дороге с другой стороны.

      Часовня была закрыта, но у дверей смуглые тетки в платках торговали цветами. Игорь купил лиловые осенние астры. Их травянистый острый запах напомнил о школе, о дождливых и тягостных днях начала сентября. Он шел по кладбищу с астрами и словно чувствовал, как шею царапает жесткий воротник новой рубашки, как рюкзак оттягивает плечи, а горячая рука матери сжимает его пальцы. У нее всегда были горячие руки, немного жесткие от домашней работы. Дядя Витя требовал, чтобы полотенца и белье она застирывала руками, перед тем как бросить в машинку. Игорь помнил,