В поисках Леонардо. Валерия Вербинина

меня были такие деньги, какого дьявола, спрашивается, я бы стал работать? – Он оглянулся и понизил голос: – Видели, на кого я налетел в дверях, когда вошел?

      – Дама из Эльзаса?

      – Никакой не Эльзас, а австрийская разведка. Сделайте мне одолжение, держитесь от нее и Вернера подальше. Вернер попеременно изображает то ее брата, то мужа. Видели, у него скула свернута? Это я его угостил в семьдесят восьмом году. Замечательная вещь – английский бокс!

      – Гм, – сказала Амалия. – Спасибо за сведения, кузен. А из англичан вы никого не видели?

      Рудольф мгновение подумал.

      – Тех, кого я знаю, здесь никого нет.

      – А вы многих знаете? – осведомилась Амалия.

      Рудольф ухмыльнулся.

      – О, почти всех!

      В коридоре их нагнал Кристиан, утирающий слезы. С ним была Ортанс, которая шепотом уговаривала его успокоиться.

      – Может быть, нам лучше удалиться? – вполголоса спросил Рудольф.

      Амалия покачала головой:

      – Как вам будет угодно.

      Возле каюты мадам Эрмелин они встретили второго помощника Марешаля, за которым шел светловолосый священник лет сорока, облаченный в небрежно залатанную рясу. Через левую щеку его тянулся глубокий, плохо заживший шрам.

      – Это отец Рене, – представил его помощник. – Он примет исповедь у мадам Эрмелин.

      – Господи, – забормотала Эжени, теряясь, – но неужели все так плохо?

      Отец Рене посмотрел на нее. У него были светло-голубые глаза, и когда Амалия увидела их, она невольно растерялась. Такие чистые, незамутненные глаза бывают у только что родившихся младенцев, которых еще не коснулась грязь этого мира, однако по морщинкам на переносице священника, по горьким складкам возле его рта Амалия угадала, что на самом деле этому человеку досталось сполна. И, однако, взор его поражал своей безмятежностью.

      – Вы верите в бога? – ответил отец Рене на слова Эжени. – Тогда вы должны знать, что все в его воле.

      Это были всего лишь слова, но то, как он их произнес, оказало на окружающих поистине магическое действие. Эжени перестала плакать, Феликс обнял ее за плечи, Кристиан кашлянул и опустил глаза, а Ортанс распрямилась, как натянутая струна. Священник растворил дверь и шагнул в каюту. Через минуту оттуда вышел шатающийся от горя Проспер Коломбье, его сестра, которая поддерживала его под локоть, Гюстав и бледный адвокат Боваллон. Последним в дверном проеме показался маленький доктор. Дверь затворилась, и священник остался с умирающей наедине. Луиза, ни на кого не глядя, прислонилась к стене. Поколебавшись, к ней подошла ее кузина.

      – Луиза, – несмело начала Эжени, – извини меня, пожалуйста. Я… я была не в себе, когда сказала…

      Девушка устало повернула голову в ее сторону.

      – Ну что ты, – примирительно ответила она. – Я уже все забыла. – Она отлепилась от стенки и неуверенной походкой направилась к соседней каюте. – Я пока побуду у себя. Если понадоблюсь…

      – Да-да, мы тебя позовем, – поспешно сказал Кристиан.

      Луиза кивнула и удалилась.

      Доктор Ортега хотел