Камо грядеши. Генрик Сенкевич

тебя, божественный Терсит: что поделывают твои шишки, которыми наградил тебя под Троей Улисс, и как поживает он сам на Елисейских полях?

      – Благородный господин, – ответил Хилон Хилонид, – мудрейший из умерших, Улисс, посылает через мое посредство мудрейшему из живущих, Петронию, свой привет и просьбу, чтобы ты одел новым плащом мои шишки.

      – Клянусь Гекатой, – воскликнул Петроний, – ответ стоит плаща!

      Нетерпеливый Виниций прервал дальнейший разговор, приступив прямо к делу. Он спросил Хилонида:

      – Достаточно ли ознакомился ты с задачей, за которую берешься?

      – Не трудно узнать, в чем дело, – ответил Хилон, – когда две фамилии двух знатных домов не говорят ни о чем другом, а вслед за ними повторяет известие половина Рима. Вчера ночью похищена девушка, воспитанная в доме Авла Плавция, по имени Лигия или, точнее, Каллина, которую твои рабы, господин, препровождали из дворца цезаря в твой дом. Я берусь отыскать ее в Риме, или, если, – что представляется маловероятным, – она удалилась из города, указать тебе, благородный трибун, куда она убежала и где скрывается.

      – Хорошо, – сказал Виниций, которому понравилась сжатость ответа, – какими же средствами располагаешь ты для этого?

      Хилон лукаво усмехнулся:

      – Средствами обладаешь ты, господин, – я имею только ум.

      Петроний также улыбнулся, так как остался вполне доволен своим гостем.

      «Этот человек может отыскать девушку», – подумал он.

      Тем временем Виниций сдвинул свои сросшиеся брови и сказал:

      – Если ты меня обманываешь ради наживы, я прикажу насмерть заколотить тебя палками.

      – Я – философ, господин, а философ не может льститься на наживу, в особенности на ту, которую ты великодушно обещаешь.

      – Как, ты философ? – спросил Петроний. – Эвника сказала мне, что ты лекарь и гадатель. Как ты познакомился с Эвникой?

      – Она приходила ко мне за советом, так как слава моя дошла до ее ушей.

      – Какого же совета просила она?

      – Касательно любви, господин. Она хотела излечиться от несчастной любви.

      – И ты исцелил ее?

      – Я сделал больше, господин, так как дал ей амулет, обеспечивающий взаимность. В Пафосе, на острове Кипре, есть храм, в котором хранится перевязь Венеры. Я дал ей две нити из этой перевязи, заключив их в скорлупу миндаля.

      – И, конечно, ты взял хорошую цену?

      – За взаимность никогда нельзя заплатить достаточно, я же, лишенный двух пальцев на правой руке, коплю деньги на покупку невольника-писца, который записывал бы мои мысли и сохранил бы мое учение для мира.

      – К какой же школе принадлежишь ты, божественный мудрец?

      – Я киник, потому что ношу дырявый плащ, я стоик, потому что терпеливо переношу нужду, а перипатетик я потому, что, не имея носилок, хожу пешком от виноторговца к виноторговцу и по дороге поучаю тех, которые обещают заплатить за жбан.

      – А за жбаном вина ты становишься ритором?

      – Гераклит сказал: «Все течет», – а станешь