Краденый город. Юлия Яковлева

опять посмотрела на портрет. Она узнала и диван с желтой полосатой обивкой, и напольные часы. Даже обои – сейчас вытертые и побледневшие – были те же. Женщина на картине явно позировала в этой самой комнате! Только теперь здесь жила Котина семья.

      – Но… – решила уточнить Таня.

      И получила под столом пинок.

      – Прогнали и все отдали простому народу, – бойко, как учили в школе, ответила Люська. – Все поровну поделили. Власть – народу, дворцы – рабочим.

      И выразительно на Таню поглядела: зачем пристала с ерундой?

      – Танцы! – выкрикнула Котя.

      Все засуетились. Мальчишки стали сдвигать мебель. Ее в комнате было много, и вся тяжелая, красноватая, в завитушках. Схватились за стол. Клякнули, накренясь, бутылки. Их тут же схватили, переставили на пол. Стол, треща ножками по паркету, отъехал к окну.

      – Ой, вы его потом как было поставьте, а то мать прибьет, – пропищала Котя, расправляя локоны.

      – Гляньте! – мальчишки перегнулись через стол. Все разом завопили, замахали руками. Чья-то рука уже дергала шпингалет. Окно распахнулось. Дунуло пронзительно-прохладным воздухом, ворвался равномерный хруст множества шагов, а на улицу вылетела, кувыркаясь, музыка.

      – Что там? Что там? – подтянулись к окну остальные.

      – Слоники, – ответил Генка. И, перегнувшись через подоконник, завопил: – Эй, слоники!

      Серые резиновые морды поднялись как одна. Мальчишки с хохотом присели. Таня замешкалась, так и осталась стоять. Сделалось жутко, как во сне. Пел и дудел граммофон. Напрасно он звал потанцевать – морды шагали, не останавливались. Вверх таращились без выражения одинаковые круглые глаза-иллюминаторы. Гофрированные шланги-хоботы спускались к поясу.

      Таня помахала им рукой. Ей тоже кто-то махнул из строя. Жуткое ощущение прошло.

      Мальчишки позади осмелели. Теперь они свистели и гикали вслед строю.

      – Опять учения, – махнул рукой кто-то.

      Мимо проплыл транспарант «Осоавиахим. Ленинград. 1941».

      – Закрывай, закрывай, комаров напустишь! – крикнул кто-то.

      Окно закрыли. Хотя какие тут комары? Самый центр города – вокруг один камень да влажный ветер с Невы.

      На миг все примолкли. Слоники почему-то оставили неприятное впечатление.

      – От кого обороняться-то? Финнам накостыляли, больше не сунутся. С кем еще?

      – С Германией мир.

      – С марсианами!

      – Дурак.

      – Война неизбежна, – важно, но вместе с тем задиристо объявил кто-то. – Мы в кольце капиталистических врагов.

      Таня вспомнила недавний фильм в кинотеатре – «Если завтра война». Черным железным роем по натянутой простыне летели советские самолеты. Враги уже ощупывали границы, о диверсантах то и дело писали в газетах. Но советские пограничники ловили их всех. При помощи советских граждан и даже детей.

      – Пусть только сунутся. Просто смешно.

      Самолеты в кино это доказывали.

      – Мальчик, передайте папиросы, – велел голос слева.

      Папироса, правда, была на всех одна, но