Краденый город. Юлия Яковлева

безымянный палец.

      – Потом в тридцать третьем.

      И радостно объявила:

      – Ничего здесь сейчас и не будет! Два года еще ждать, ясно? Придем сюда в сорок третьем.

      – Ха.

      – Чего?

      – В сорок третьем нам будет пятнадцать.

      Она хотела сказать: некогда будет всякими глупостями заниматься.

      – Танюша! – удивленно окликнул голос позади.

      Таня обернулась.

      Павел Андреевич держал велосипед за рога. Похоже, он только что вывел его из парадной. От улыбки, как обычно, расходились лучики-морщины.

      – Как ты здесь оказалась? – весело удивился он.

      Павел Андреевич был учителем. В прежней Таниной школе. Еще до всего.

      – Вы кто? – набычилась Люська.

      В школе Павла Андреевича обожали. Он был, как говорили, нормальный. Не то что остальные учителя. Он все понимал.

      Таня обрадовалась. Ей хотелось спросить его, как там эта, как тот, как все.

      Внезапно Павел Андреевич приоткрыл дверь в подъезд, сунул голову, покрутил туда-сюда. Убедился: никого. И вынырнул обратно совершенно другим человеком.

      – А ты уже вернулась от мамы?

      Слова у Тани замерзли во рту. А Павел Андреевич все так же улыбался.

      – Тетя твоя сказала, что вас всех троих к маме отослала.

      – К маме? – удивленно переспросила Люська и посмотрела на Таню.

      Павел Андреевич не унимался:

      – Куда твои тетя с дядей переехали? Не знаешь?

      Таня покачала головой: нет.

      «Говорят, твои родители – враги народа», – просвистел в ушах у Тани давний шепоток соседей в их прежней квартире. И учителей в их прежней школе. Стоял с ними Павел Андреевич? Ей тогда казалось, что нет. Теперь – что стоял. Вот почему они переехали.

      Вопросы не иссякали.

      – Она где теперь живет, твоя тетя?

      Но Таня только таращилась.

      – Не больно ты разговорчивая, – засмеялся Павел Андреевич. – А подружка твоя что молчит? Немая?

      Люська ответила угрюмым взглядом. Она не любила таких взрослых. Улыбался Павел Андреевич по-прежнему, а в глазах – волчий огонек.

      Таня только плечами смогла пожать.

      – А где твоя тетя теперь работает?

      – Я не знаю, – выдавила Таня.

      Так вот почему тетя Вера забросила свои кисточки и краски. Вот почему нашла работу на заводе. И дядя Яша тоже. Вот почему.

      – А мама твоя ей пишет? А папа? – все наседал Павел Андреевич.

      В груди у Тани сердце закувыркалось – не вздохнуть. Таня поняла: значит, да! Тетя Вера знает, где мама. И где папа. Но опять помотала головой, как лошадь, которую донимают мухи.

      – Ты что, не знаешь, где твоя мама? А подружка твоя? – Павел Андреевич обернулся к Люське. – Знает?

      Никто в новой школе и в новой квартире не знал, что Таниных маму и папу арестовали три года назад. И с тех пор о них никто ничего не знал. «Тетя Вера знает!» – стучало у Тани в висках.

      Люська ответила тупой гримасой.

      – А ты где живешь теперь? А братья твои? – все капал и капал Тане на голову голос Павла Андреевича. Мягкий, липкий,