Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник). Агата Кристи

– город довольно специфический. Если б появилась такая возможность, я бы с удовольствием нашла работу в Лондоне.

      – Понятно. А мне почему-то показалось, что вы собираетесь выйти замуж…

      Мисс Дебенхэм ничего не ответила. Вместо этого она подняла глаза и посмотрела Пуаро прямо в лицо. «А вы наглец», – ясно говорил ее взгляд.

      – Что вы можете сказать о леди, которая едет с вами в одном купе, о мисс Олссон?

      – Милое, бесхитростное существо.

      – А какого цвета у нее халат?

      Мэри Дебенхэм с удивлением уставилась на своего собеседника.

      – Нечто в коричневых тонах – чистая шерсть.

      – Понятно. Думаю, что не покажусь вам нескромным, если скажу, что цвет вашего халата я смог рассмотреть по дороге из Алеппо в Стамбул. Бледная лаванда, если мне не изменяет память.

      – Вы правы.

      – А у вас есть еще один халат, мадемуазель, например ярко-алый?

      – Нет, это не мой.

      Пуаро наклонился вперед. Сейчас он напоминал кошку, выслеживающую мышь.

      – А чей же?

      Пораженная девушка слегка откинулась назад.

      – Не знаю. Что вы имеете в виду?

      – Но вы же не сказали: нет, такого у меня нет. Вы же сказали: нет, это не мой. Что значит: халат принадлежит кому-то другому.

      Мэри кивнула.

      – Кому-то, кто тоже едет на этом поезде?

      – Да.

      – И кто же это?

      – Я только что сказала, что не знаю. Сегодня утром, около пяти, я проснулась с ощущением, что мы давно стоим. Я открыла дверь и выглянула в коридор, думая, что это какая-то станция. И увидела, как кто-то в алом кимоно шел по коридору.

      – И вы не знаете, кто это мог быть? У этой женщины были светлые, темные или седые волосы?

      – Не могу сказать. На ней была облегающая шапочка, и я видела только ее затылок.

      – А какая у нее была фигура?

      – Высокая и стройная, по-моему, – но точно я не знаю. Кимоно было расшито драконами.

      – Да, да, вы правы, именно драконами.

      Пуаро помолчал, потом пробормотал себе под нос: «Не понимаю. Ничего не понимаю. В этом нет никакого смысла». И наконец сказал, подняв глаза:

      – Не смею вас больше задерживать, мадемуазель.

      – Правда? – Было видно, что мисс Дебенхэм удивилась, но быстро встала. Уже в дверях она заколебалась, а потом вернулась назад.

      – Эта шведская дама – Олссон, кажется, – она очень нервничает. Говорит, что вы сказали ей, что она была последней, кто видел убитого живым. Мне кажется, она думает, что из-за этого вы ее подозреваете. Я могу сказать ей, что она ошибается? Понимаете, она такой человек, что мухи не обидит.

      Мисс Дебенхэм произнесла все это с легкой улыбкой.

      – А во сколько она пошла за аспирином к миссис Хаббард?

      – Где-то в половине одиннадцатого.

      – И сколько времени ее не было?

      – Минут пять.

      – А больше она не выходила из купе?

      – Нет.

      Пуаро повернулся к доктору:

      – Рэтчетта могли убить так рано?

      Доктор