Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник). Агата Кристи

правильно?

      – Да, но только на одну минуту. Мела настоящая пурга, холод был просто ужасающий. В этой ситуации душный вагон показался нам настоящим спасением, хотя обычно я считаю, что то, как они топят в этих вагонах, совершенно недопустимо.

      Месье Бук вздохнул.

      – Очень трудно угодить всем и каждому, – заметил он. – Англичане – они вообще любители все открывать, а вот другие – те все плотно закрывают. Все это очень сложно.

      Ни Пуаро, ни полковник не обратили на это замечание никакого внимания.

      – А теперь, месье, попробуйте вспомнить, – голос сыщика звучал ободряюще. – На улице стужа. Вы возвращаетесь в вагон, садитесь и закуриваете – может быть, сигарету, а может, и трубку… – Он замолчал буквально на одно мгновение.

      – Я любитель трубки. Маккуин курил сигареты.

      – Поезд вновь трогается. Вы курите вашу трубку, обсуждаете европейскую и мировую политику. Уже поздно, и большинство пассажиров отошли ко сну. Кто-нибудь проходил мимо двери? Постарайтесь вспомнить…

      Напряженный мыслительный процесс заставил полковника нахмуриться.

      – Сложно сказать, – ответил он. – Понимаете, я совсем не обращал на это внимания.

      – Но у вас должна быть военная привычка все замечать. Как говорится, все видеть, ничего не видя.

      Арбэтнот опять задумался, но покачал головой:

      – Не могу сказать. Никого, кроме проводника, я не помню. Хотя подождите-ка… мне кажется, что была еще женщина.

      – Вы видели ее? Она была молодая или старая?

      – Я ее не видел. Даже не смотрел в ее сторону. Помню просто шуршание материала и аромат.

      – Аромат? Приятный?

      – Такой… довольно насыщенный, если вы меня понимаете. То есть я хочу сказать, что вы почувствуете его и за сотню ярдов. Хотя, – тут полковник заторопился, – это могло произойти и раньше. Понимаете, как вы сами только что сказали, это была одна из тех вещей, которые замечаешь не замечая. В какой-то момент вчера вечером я сказал себе: «Женщина – запах – какой сильный». Но когда это случилось, я совсем не уверен; помню только, что… ну да, это должно было быть после Винковцев.

      – А почему вы так думаете?

      – Да потому, что почувствовал я этот запах именно в тот момент, когда говорил о том, что сталинский пятилетний план полностью провалился. Я еще помню, что этот запах напомнил мне о положении женщин в России. А до России мы добрались почти в самом конце разговора.

      – Точнее вы не можете вспомнить?

      – Н-нет. Это произошло где-то в последние полчаса.

      – Это было уже после того, как поезд остановился?

      – Да, я почти в этом уверен, – кивнул полковник.

      – Ну что ж, на том и порешим. Вы когда-нибудь были в Америке, полковник Арбэтнот?

      – Никогда. И не имею никакого желания туда ехать.

      – А вы когда-нибудь знали полковника Армстронга?

      – Армстронг, Армстронг… я знавал двух или трех Армстронгов. Например, Томми Армстронг из Шестидесятого полка – вы не о нем говорите? Был еще Селби Армстронг – его убили при Сомме.

      – Я имею