Колье без права передачи. Лариса Соболева

между тяжелым выбором, и шепотом скороговоркой выговорил:

      – Вашество, не губите. Коли прознает барыня…

      – Не прознает! – рявкнул Никодим Спиридонович. – Слово даю.

      – Их светлость ночевали-с, князь Белозерский. Ушли-с на рассвете, барыня еще спали-с. А больше никого не было-с.

      – Угу, – промычал Никодим Спиридонович, но, когда Созон пожелал взять деньги, отвел руку назад. – А скажи-ка, граф Свешников тоже ночевал у баронессы?

      – Ночевали-с, – не отводил взгляда от ассигнации Созон, хотя и мучился предательством, однако деньги для него были большие, они брали верх. – Его сиятельство граф Свешников часто оставались у барыни.

      – Так она одновременно спала с Белозерским и Свешниковым?

      – Нет-с, как можно! Одновременно – нет-с. Только по очереди. Одну ночь – граф, вторую – князь, опосля опять граф…

      – А ну-ка, признайся: кто-нибудь еще пользуется благосклонностью баронессы? Я имею в виду – ночует у нее? – разъяснил Никодим Спиридонович.

      – Ну, так да, – состроил Созон кислую мину, слова предательства застревали в его горле. – Господин Сосницкий ночевал-с. Редко. Все, более у нее никого нет, вот вам крест!

      На этом, он думал, допрос закончен, и снова протянул руку к ассигнации. Только Никодим Спиридонович опять не отдал, задал новый вопрос:

      – Говори как на духу: с кем баронесса ездила к мастеру забирать колье?

      – С его милостью бароном и с его сиятельством графом Свеш…

      – Лжешь, каналья! – ухмыльнулся Никодим Спиридонович.

      – Не лгу-с…

      – Крестись!

      – Не могу-с… – захныкал Созон, состроив преомерзительную рожу. – Барыня накажут…

      – Да не узнает твоя барыня, – забавлялся Никодим Спиридонович, помахивая ассигнацией. – Правду говори! И получишь десять рублей. Ведь какие деньги, а, Созон?

      – Ездили-с к мастеру баронесса и барон. Ну и я. Все.

      – А граф Свешников говорил, что барон умер…

      – Так это ж шутку барыня придумали-с. Хотели-с представить барона, ну, будто бы он с того света с ими говорит на спириктическом сеянсе. Всем домашним было велено говорить, будто барон умер. Мы и говорили. А барыня сделали так: однажды устроили спириктический сеянс, говорили с господином бароном, а потом он взял и вышел к гостям. Ох и напугал всех! А потом господа смеялись и пили вино, говорили, шутка получилась славная. А я б умер, ей-богу, ежели б со мной так обошлись…

      – Больно много шуток… Гляди, каналья, – погрозил он пальцем Созону, – барыне ни слова! А также ни князь, ни господин Сосницкий не должны узнать о нашем разговоре.

      – Да как можно-с! – всплеснул тот руками. – Нешто я враг себе!

      – Пшел вон, – бросил Никодим Спиридонович, отдав ассигнацию. Созон вылетел из коляски и низко поклонился нам несколько раз. Мы отъехали. – Едемте со мной, Влас Евграфович. Что задумались?

      – Несчастная Мария Павловна. Что с ней будет, когда узнает?

      – Думаете, ее брат убил барона и забрал колье?

      – А