Прежде чем я упаду. Лорен Оливер

на Джулиет Сиху. Странно, как много можно знать о человеке и в то же время не знать ничего. И надеяться, что когда-нибудь доберешься до сути.

      Поднявшись, я распахиваю дверцу и указываю на граффити.

      – Когда Линдси это написала?

      Элли закатывает глаза.

      – Не она. Какая-то подражательница.

      – Серьезно?

      – Угу. В раздевалке для девочек есть еще одна надпись. Подражательницы! – Элли стягивает волосы в конский хвост и кусает губы, чтобы немного припухли. – Что за убожество! В этой школе ничего нельзя сделать – сразу начнут повторять.

      – Убожество.

      Я провожу пальцами по словам. Они черные и жирные как червяки, написаны стойким маркером. Мгновение я размышляю, ходит ли Анна в этот туалет.

      – Надо подать иск о нарушении авторских прав. Прикинь! Двадцать баксов всякий раз, когда кто-нибудь копирует наш стиль. Да мы озолотимся! – Элли хихикает. – Хочешь мятную конфетку?

      Она протягивает мне жестянку «Алтоидс». Элли до сих пор девственница – и останется таковой в обозримом будущем (по крайней мере, пока не поступит в колледж), поскольку без ума от Мэтта Уайльда. Но она все равно принимает противозачаточные таблетки, которые хранит в мятой фольге вместе с мятными конфетами. По ее уверениям, она прячет таблетки от отца, но все знают: ей нравится доставать их на уроках и заставлять всех думать, что она занимается сексом. Как будто ей удалось кого-то обмануть! «Томас Джефферсон» – маленькая школа, здесь не бывает секретов.

      Как-то раз Элоди сказала, что у Элли «беременное дыхание», и мы чуть не лопнули от смеха. Дело было в одиннадцатом классе субботним майским утром. Мы валялись на батуте у Элли после одной из ее лучших вечеринок. Нас всех немного мучило похмелье, головы кружились, животы были набиты блинчиками и беконом, съеденными за ужином, и мы были совершенно счастливы. Я лежала на раскачивающемся батуте, зажмурившись от солнца, и мечтала, чтобы день никогда не кончался.

      Звенит звонок, и Элли восклицает:

      – Черт! Опоздаем!

      В животе снова разверзается яма. Жаль, что нельзя весь день прятаться в туалете.

      Вы в курсе, что дальше. Я опаздываю на химию и сажусь на последнее свободное место рядом с Лорен Лорнет. Мистер Тирни устраивает контрольную из трех вопросов.

      Догадываетесь, что самое ужасное? Я уже видела эту контрольную, но до сих пор не знаю ответов.

      Я прошу одолжить ручку. Лорен шепотом спрашивает, пишет ли она. Мистер Тирни хлопает учебником по столу.

      Все подскакивают, кроме меня.

      Урок. Звонок. Урок. Звонок. Безумие. Я схожу с ума.

      Когда на математику приносят розы, у меня дрожат руки. Я набираю воздуха, прежде чем развернуть крошечную ламинированную карточку, прикрепленную к цветку, который прислал Роб. Я воображаю, будто там написано нечто невероятное, удивительное, способное изменить все к лучшему.

      «Ты прекрасна, Сэм».

      «Я так счастлив быть с тобой».

      «Сэм, я люблю тебя».

      Осторожно я отгибаю уголок карточки и заглядываю