Хранители. Антон Олегович Васючков

Барни шел молча, а Гил напевал старые песни, что в детстве слышал от заезжих менестрелей. По пути они обсудили многое: мельник, как обычно, жаловался на плохой урожай и нелегкие времена для маленьких поселков; Гил спорить не стал, в конце концов, в разговорах на подобные темы он был не силен. Но когда речь зашла о старейшине и подозрительных людях, что ошиваются неподалеку от Заречья, Де Арни насторожился.

      – А видел ли ты этих людей?

      – Один раз, – признался Барни. На лбу его выступили морщины, он старался припомнить тот день. – Что удивило, так это необычайно темные глаза и одежда.

      – Что за одежда?

      – Словно бы человек тот приехал издалека, где все время холодно. Зимняя одежда. А еще – шарф широкий, чудной какой-то, с узорами, – уточнил мельник. По взгляду его было заметно, что воспоминание те неприятны ему. Он говорил бегло и тихо. – Ох, не нравится мне все это!

      – А что им нужно, ты не знаешь?

      – Нет. Ничего не могу сказать.

      Мельник поторопился сменить тему. Гилберту тоже стало как-то не по себе от мыслей о незнакомце в сером плаще.

      – Вчера приезжал гонец из столицы, слышал?

      – Нет, – удивленно откликнулся рыбак, – а в чем дело-то?

      – Король Роланд болен. Он велел разослать гонцов во все концы государства, чтобы отыскать лекаря способного его исцелить. Марио отказался.

      – Идиот! – буркнул Де Арни. Он был весьма высокого мнения о способностях местного врача, как и другие жители поселка, за редким исключением. – И чем болен государь? Или ничего неизвестно?

      – Почти ничего. Некоторые, особо впечатлительные, говорят о родовом проклятии. Лично мне кажется, что во всем виновата та нездоровая обстановка, которая окружает Его Величество.

      – Ты имеешь в виду то влияние Первосвященника, которое тот оказывает на престол?

      – Ни без этого… – пробормотал мужчина и на этом надолго умолк.

      Дом Мингола размещался в северной части Заречья, зажатый между Тильевским садом и старым зданием поселковой библиотеки. Раньше в этом здании располагалась школа, в то время еще новая и огромная, по меркам Заречья. Но во время разрушения Империи, когда брат воевал с братом, а сын готов был за клочок земли убить родного отца, школа оказалась заброшена. Долго простаивать такое роскошное строение не стало. Один из тогдашних старейшин, которого, кажется, звали Торенга, объявил здание своей резиденцией. С тех пор дом из года в год служил выбираемому старейшине.

      Жилище имело немалые размеры, и естественно являлось самым большим в окрестности. Гилберт еще ни разу не бывал внутри этой усадьбы. Говорили, что изнутри строение кажется еще более громадным, чем снаружи. Краска на стенах потрескалась, а на крыше пролегала глубокая трещина, делившая дом на две неравные части. Старая кладка не выдержала натиска грунтовых вод и часть фундамента осела.

      Старейшина жил с женой, но ее редко, кто видел. На эту тему немало шутили и придумали