Дрейф. Вдохновляющая история изобретателя, потерпевшего кораблекрушение в открытом океане. Стивен Каллахэн

меня мало денег, а в яхте полно воды, разлитого масла и битого стекла. Мой электрический автопилот сгорел. Потом я заболеваю и, совершенно подавленный, с температурой 39,5, лежу пластом посреди отсыревшего барахла.

      Мне повезло больше других, из двадцати пяти стартовавших яхт как минимум пять исчезли навсегда, и лишь по счастью никто не утонул. Не более половины флотилии финиширует на Антигуа.

      Починка закончена только через месяц, и «Наполеон Соло» снова выходит в море. Я не уверен, что у меня достаточно припасов и денег, чтобы добраться до Карибских островов, и на дорогу домой мне точно не хватит. Хорошо, что морской клуб Ла-Коруньи так доброжелателен: «Никакой платы. Ради моряков-одиночек мы делаем все, что в наших силах». Все это время на Финистерре свирепствуют бури. Гавань полна судов, ожидающих возможности отправиться на юг. Мы немного припозднились в нынешнюю навигацию. По утрам палуба покрывается инеем, который с каждым днем тает все медленнее. Когда «Соло» наконец проходит мимо Финистерре, я чувствую себя так, словно обогнул мыс Горн.

      Мой экипаж пополнился еще на одного члена: это Катрин, француженка. Мне был нужен кто-нибудь на штурвале, а у Катрин был небольшой опыт океанических переходов – на яхте, которая потеряла мачту в Бискайском заливе. В панике экипаж передал радиограмму с просьбой о помощи, их подобрал танкер. Им оставалось лишь одно: наблюдать, как яхту – мечту, на которую они работали долгие годы, – волны уносят вдаль… Почему-то ребята наивно полагали, что танкер спасет и яхту. Однако это не отбило у Катрин стремления к морю: она добралась автостопом до Ла-Коруньи, где искала яхту, чтобы отправиться на юг.

      Катрин очаровательная девушка, и она в восторге от моей маленькой яхты. Но сейчас не до флирта. У меня лишь одно желание: чтобы южное солнце растопило ледники моей прошлой боли. И Катрин мне нужна лишь для того, чтобы добраться до Канарских островов за две недели.

      Целый месяц мы еле-еле ползем на юг, к Лиссабону, между западными ветрами барахтаемся в зеркальном море. В отражении на гладкой воде я вижу намек, что путешествую в никуда, но начинаю привыкать к неторопливому ритму круизной жизни. Моя досада от того, что я не смог завершить «Мини-Трансат», мало-помалу стихает.

      В этой части испанского берега древние речные долины – риас – глубоко врезаются в материк. Самая современная техника тут – ослики, запряженные в повозки на деревянных колесах. Крестьяне делают подстилки для скота из диких трав, растущих на полянах горных склонов. Женщины собираются у общественных бассейнов постирать одежду на камне или бетоне. В одном порту чиновники сосредоточенно изучали наши въездные документы, бегая с ними из кабинета в кабинет, словно дети, пытающиеся расшифровать иероглифы. Мы – первая яхта за год, бросившая якорь в этих водах.

      Держим курс на Португалию, продвигаемся вдоль побережья сквозь густой туман, уворачиваясь от грузовых судов. В ясные ночи их огни вспыхивают, как лампочки на новогодней