Год Крысы. Видунья. Ольга Громыко

с самим собой. Весчане только однажды слышали, как он обратился к кому-то другому – путнику, в его прошлый приезд, два года назад. Впрочем, обратился – слабо сказано. С руганью кинулся к нетопырю, пытаясь не то стащить всадника на землю, не то что-то отобрать. Все думали – путник ему сейчас в лоб кулаком, а то и мечом заедет, но тот побледнел, попятил нетопыря, развернулся – и ходу. Старик поорал-поорал ему вслед, плюнул на дорогу и побрел домой, по-прежнему не обращая ни на кого внимания.

      Если уж сам путник струсил, то Рыска и вовсе чуть в обморок не грохнулась. Старик заворочался под тряпьем, повернул к ней лицо. Кожа так обтягивала кости, что казалось, будто в пакле волос лежит череп – беззубый, зато с выпуклыми, широко распахнутыми глазами. В провалах зрачков клубился белый туман слепоты.

      – Слышишь? – заговорщически прохрипел умирающий. – Они уже здесь. Они ждали о-о-очень долго, но любая дорога когда-нибудь заканчивается… А ты хочешь быть крыской, деточка?

      – Дедушка, отпусти меня! Пожа-а-алуйста! – заскулила Рыска, пытаясь выкрутиться, но Бывший, не слушая, продолжал лихорадочно шептать:

      – Один к пяти, хе-хе, он стоит у самого порога, надо только повернуть ворот… Чем раньше, тем лучше, верно, малышка? Ходить по дорогам в темноте слишком опасно, столько дурацких судеб, столько глупых смертей… Иди сюда, моя свечечка!

      Старик ухватил девочку и второй рукой, потянул к себе, чуть не опрокинув на кровать. Рыска забилась, как тот сом, извиваясь и упираясь всем телом.

      – Хорошая крыска, хорошая…

      Девочка наконец вырвалась, оставив под ногтями у безумца несколько клочков кожи, и отпрыгнула к столу, больно ударившись о его край. Но старик больше не пытался ее хватать – лежал на спине, обратив к потолку слепые глаза, и что-то шептал ему с блаженной улыбкой.

      Позади Рыски зашуршало. Громко так, выразительно, словно призывая оглянуться.

      На прибитой над столом хлебнице сидели две крысы. Та, что побольше, нагло пялилась на девочку, сгорбив спину. На хребте клоками топорщилась ржавая неопрятная шерсть. Вторая умывалась, старательно вылизывая розовые лапки и натирая ими за ушами.

      – Кыш, – неуверенно шепнула Рыска.

      Крыса задрала морду, нюхая воздух, и девочка увидела длинные темно-желтые зубы. Верхние – как сдвоенные клинки, нижние – иглами.

      – Если тебе повезет, они придут и за тобой, – внезапно повысил голос старик. – А если нет…

      Крыса прыгнула. Распластавшееся в воздухе тельце стало вдвое длиннее, чуть ли не с кошку. Она метила не в девочку, пролетела мимо лица и побежала по полу дальше, к кровати. Но Рыска этого уже не узнала, с диким криком выскочив из дома.

* * *

      На нетопырях седло крепилось по-хитрому: к широкому ошейнику-нагруднику, за передний край. Без подпруги, которая мешала бы зверю расправлять перепонки и планировать. Корова избавится от подобного украшения за один