Отрок. Покоренная сила. Евгений Красницкий

подозвал паренька и тихонько спросил:

      – Нравится?

      – Ага, у меня тоже дудочка была, только потерялась.

      «Да уж, выселялись из Куньего городища, мягко говоря, торопливо. Где уж там было думать о детской дудочке».

      – Пойдем-ка со мной.

      Мишка привел мальца в кладовую, выбрал на полке два берестяных туеска величиной примерно со стакан, всыпал в каждый по горсти сушеного гороха и закрыл крышками. Потряс, прислушался к получающемуся звуку, еще потряс.

      – Понимаешь?

      – Ага, только, дядька Михал, надо вот в этот туесок еще горошку подсыпать, чтобы звук одинаковый был.

      Мишка даже сам не понял, что его больше удивило: обращение «дядька» или тонкость музыкального слуха мальчишки.

      – Ну подсыпь сам.

      Малец и добавил-то всего три или четыре горошины. Потряс туески, открыл оба и отсыпал понемногу из каждого. Снова потряс, склонив голову набок, и расплылся в улыбке:

      – Теперь хорошо!

      – Ну, беги, подыгрывай.

      Артюха, услышав ритмичное погромыхивание самопальных шейкеров, удивленно поднял брови, не прерывая игры, отыскал глазами мальца и кивком головы указал тому на место рядом с собой.

      «Вот так, сэр Майкл, коллекционируйте счастье на детских лицах, и чем обширнее будет ваша коллекция, тем дольше проживете. Да и потом… если там, наверху, кто-то и вправду есть – зачтется. Ей-богу, зачтется, вернее, чем все поставленные в церкви свечи».

      Дня через два или три, проходя по двору, Мишка вдруг услышал звуки рожка и свирели:

      Расцветали яблони и груши,

      Поплыли туманы над рекой

      Выходила на…

      Свирель сбилась, следом за ней умолк рожок, а потом дуэт зазвучал снова:

      Расцветали яблони и груши…

      Малец оказался из той самой семьи, которую Мишка с таким скандалом выкупил у Афони. В Нинеину весь семья переехала вместе с воинской школой, и Артюха, научив пацаненка играть на рожке, заставил его разучить воинские сигналы, которые напел ему Мишка: «Подъем, отбой, тревога, целься, приступить к занятиям» – все, что удалось вспомнить.

      Так Мишкин протеже стал сигнальщиком Младшей стражи, а звать его стали Дудариком, и прозвище это ему очень шло.

      Артемию же Мишка поручил искать мальчишек, обладающих музыкальным слухом и способных выучиться игре на каком-либо музыкальном инструменте. Мысль о создании военного оркестра была совершенно несвоевременной, Мишка сам себя обзывал дураком, но этот дурацкий проект засел в мозгу, как рыболовный крючок, и избавиться от него никак не получалось.

* * *

      – Стража! В колонну по три становись! На обед, правое плечо вперед, шагом, ступай!

      Со строевыми командами Мишка намучился предостаточно. Заменить немецкое «марш» на русское «ступай» особого труда не представляло – эта команда существовала в русской армии еще при Екатерине Великой, «марш» появился только при Павле I. Шеренгу Мишка заменил на ряд, а вот с колонной