Отрок. Покоренная сила. Евгений Красницкий

там его и подобрал Своята.

      Нинея еще немного поворковала над Дмитрием:

      – Все хорошо, Митюша, ты теперь среди своих, Мишаня тебе брат родной, ко мне заходи почаще…

      А потом, в очередной раз, огорошила Мишку:

      – Любят тебя светлые боги… и Христос, наверно, тоже. И я бы не сразу догадалась, что ему нужно, а ты, даже и не думая, все, как надо, сделал. Эх, был бы ты девкой…

      Насчет того, что Мишка не думал, Нинея ошиблась. То, что раненный в голову парень целыми днями лежит, уставясь в потолок, и никак не поддается на попытки его разговорить, лишь односложно отвечая на вопросы (да и то не на все), Мишку тревожило очень серьезно. Заявление лекарки Настены о том, что рана не опасная и парень скоро поправится, Мишку не удовлетворило.

      Однажды, выбрав щенка, из тех, кто еще не «попал под распределение», Мишка принес его Дмитрию и положил ему на грудь.

      – Вот, Мить, подружку тебе принес. Извини, кобельков уже всех разобрали.

      Митька придержал ладонью куда-то целенаправленно поползшего звереныша, погладил его, потеребил мягкие ушки, потом обхватил его ладонями, поднял к лицу и потерся о щенячью мордочку щекой.

      – Спасибо, Минь.

      – Как назовешь-то?

      – Сестренкой.

      В тот день Дмитрий впервые не просто поднялся с постели, а вышел из горницы, нашел в незнакомом ему доме кухню и попросил молока для щенка. Больше Митька с Сестренкой не расставался никогда, даже у Нинеи он сидел, держа щенка на коленях.

      Визит к Нинее пошел на пользу. Уже на следующий день Дмитрий, впервые за все время, заговорил с Мишкой сам. Разговор этот Мишку здорово порадовал, потому что вопросы Митька задавал очень точные и деловые. Чувствовалось военное воспитание в приграничье, значительно менее спокойном, чем Погорынье.

      Первые вопросы были о близости рубежа с Волынью, частоте и времени набегов, численности нападающих и способах охраны рубежа. Выслушав Мишкины ответы, Митька заявил, что половцев такой обороной не удержали бы – давным-давно на месте Ратного были бы обгорелые развалины. Сказано было не с укором или насмешкой – простая констатация факта.

      В ответ на Мишкино возражение: «В лесах воюют иначе, чем в степи» – тут же начал расспрашивать о разнице. Потом заинтересовался статусом ратнинской сотни и заметно удивился, когда понял, что Киев, похоже, о сотне забыл, а Туров своей ее не считает. Да, в Переяславском княжестве, фактически служившем форпостом против степняков, такое было бы невозможно.

      – Сколько у туровского князя своей дружины? Тысяча хоть есть?

      – Не знаю, Мить, нет, пожалуй. В Турове – сотен пять-шесть. Князь Вячеслав Владимирович с собой из Смоленска привел, а до того у Брячислава Святополчича, может быть, и была сотня, а может, и нет. Теперь Брячислав вместе с братом Изяславом в Пинске живет. Вдвоем, наверно, сотни две имеют, да городское ополчение еще. В Клецке князь Вячеслав Ярославич. Сколько у него дружины, я не знаю, но много быть не может. Сколько-то воинов есть у посадников в Слуцке