Договор на одну тайну. Ольга Володарская

трубку не взял.

      – Откуда у вас мой телефон? – спросил Эдик.

      – Узнать – не проблема. Вы легальный бизнесмен, и ваши контакты пробиваются за минуту. Не возражаете, если мы присядем?

      – Извольте. Чего-нибудь желаете из напитков?

      – Водички бы холодной, – выпалил «форменный», утирая со лба пот.

      – Полина, принеси, пожалуйста, господам полицейским воды. Но сначала мне футболку.

      Жена унеслась выполнять поручения. Поскольку ей не хотелось пропустить начало разговора, то вернулась она меньше чем через минуту. Мужу сунула футболку, полицейским воду в пластиковых бутылках, не удосужившись перелить ее в стаканы.

      – По какому вопросу вы ко мне, господа? – спросил Эдик, одевшись.

      – Вы владелец старого дока?

      – Совершенно верно.

      – Два часа назад там был найден труп со следами насильственной смерти.

      Полина вскрикнула.

      – Это печально. Но при чем тут я? Доком я всего лишь владею, но не эксплуатирую его и не бываю там.

      А про себя подумал: «Почему о происшествии я узнаю от полиции, а не от своих помощников?» Охрана дока обязана была доложить о происшествии своему начальству, оно – своему, и новость должна была дойти до Эдика… Но не дошла!

      – Почему не спросите, кого убили? – Лаврушин сделал добрый глоток воды и остро посмотрел на Эдика.

      «Где-то подвох, – понял он. – И все серьезнее, чем кажется…»

      – И кого же убили?

      – Господина Музеридзе. Малхаза Адоевича. Это имя вам явно о чем-то говорит, не так ли?

      В их краях грузин было не так много, как армян или кабардинцев. А уж тем более с такими сложными именами-фамилиями-отчествами. Поэтому Эдик не сомневался, о каком человеке сейчас шла речь. Поэтому кивнул.

      – Как вы относились к нему?

      – Никак. Даже не вспоминал.

      – Ой ли? Из-за Малхаза вы чуть не оказались в тюрьме когда-то.

      – Не оказался же.

      – Чудом.

      – То есть вы считаете торжество справедливости чудом, господин капитан? – вскричала Полина.

      – Улики против Малхаза появились в последний момент и из ниоткуда, – парировал Лаврушин. – И это очень попахивает подставой.

      – Если и так, то мой Эдик никак не мог подставить Музеридзе. Он на тот момент был всего лишь докером. То есть никем. А Малхаз, или, как его тогда называли, Муза, с ударением на втором слоге, «крышей» мелких контрабандистов. То есть он, – Поля указала на мужа, – был Моськой. А Муза слоном. Я ж не говорю о том, что подбросить улики Эдик никак не мог, поскольку содержался в камере предварительного заключения.

      – Спасибо, дорогая, за защиту, – проговорил Эд сурово. – Но тебе лучше оставить мужчин наедине…

      – Да почему? – топнула ножкой она. Все еще была на взводе, вот и капризничала. Хотя женщиной Полина была понимающей. И знающей свое место. Нет, ее никто не притеснял, ее уважали и баловали, но не позволяли улаживать вопросы, в которых она не компетентна.

      – Я