Моя жизнь. Лирические мемуары. Виктор Васин

А иногда – из боязни увидеть в чужом тексте развенчание тех ценностей, что в своём (ненаписанном), но сложенном в уме эссе – те, кому есть что сказать, определяли – как ценности неоспоримые и непререкаемые…

      Глава шестая

      Смешно до колик, когда некто, раздобрев материально, обзаводится грамотой, которая подтверждает, что якобы его род – трижды троюродная ветвь знатного семейства, а, знамо, и в его жилах есть частичка графской, княжеской, а, возможно (чем чёрт не шутит), – и венценосной крови.

      Пустая бумажка, купленная за денежные знаки. Но как греет эго.

      Тщеславие, тщеславие, тщеславие…

      Желание казаться, если не лучше, то хотя бы родовитее.

      Ну, зачем это тебе?

      Куда надёжнее – быть первым среди равных!

      Купленная бумага, на которой есть «фамильные?» герб и печать, и куда вклеен твой отретушированный фас, несмотря на её «солидность», – не поднимет тебя в глазах окружающих.

      Истинную цену тебе – те, кто рядом, знают давно.

      …Знакомый еврей, общаясь со мной, как-то изрёк: «Нарисовать себя в паспорт Петровым – мне, Мойше, вам скажу – то пара пустяков. Но спросите меня – если завтра погром, кому придёт в голову читать мой паспорт? И я отвечу – что никому! И бить будут – не Петрова, записанного в паспорт пролетарием, а меня – Мойшу Цукермана, и мою жидовскую морду»…

      Немного манерно, и, по экспрессии, отдаёт нарочитым кошерным национализмом, но, в целом – правдиво.

      Кто спорит, быть Иванами, родства не помнящими – скверно.

      Помнящим же – откуда пошли, грешно и неблаговидно стыдиться «плебейского» статуса своих предков, и презирать близких за безродность происхождения. Родителей, как и судьбу, не выбирают. И будь благодарен им хотя бы за то, что даровали тебе жизнь.

      Кто знает? – может так было угодно Богу, чтобы тебя на свет произвели – именно они.

      А, посему – негоже искать «княжеские» и «интеллигентские» корни там – где их нет, и быть не могло. Порода – дар зачатия, она – от таинства, и её не улучшить за денежные знаки…

      Места под солнцем иногда получают по наследству.

      И весь свой якобы «патрицианский» век кичатся – кожей, мягкостью, и высотой унаследованного кресла.

      Скучно…

      Мне больше по душе простая возможность заявить:

      «Я – индивид, тем и интересен».

      Глава седьмая

      Мой отец – Пётр, по батюшке – Сергеевич, второй ребёнок из многодетной семьи, где были ещё трое братьев и четыре сестры, не считая (по устным преданиям) нескольких умерших при рождении и в младенчестве. Дед по отцу – Сергей (не знаю, который по счёту сын своего батюшки – Харлампия), запомнился мне крепким, благообразным стариком, без признаков полноты и облысения, роста среднего, сложения пропорционального, с лицом не ярким, но с чертами мягкими, располагающими к себе своей славянской округлостью. Кажется, он был из рабочих, не припоминаю – из каких, но прожил свою жизнь, по меркам тех времён,