Мы – плотники незримого собора (сборник). Рэй Брэдбери

уж больно пластично он двигался. Наверное, это стало его второй натурой.

      Незнакомец задумчиво разглядывал обветшалую хижину и бутылочные тыквы, подвешенные над входом, высокую железную кровать, видневшуюся в окно, обросшие лишайником бревенчатые стены и весьма неопрятного кота, дремавшего на солнышке. Все это, да еще строгальщик, в придачу с его занятием и песенками, выглядело весьма старомодно и захолустно.

      Старик неподражаемо сплюнул, и табак, описав дугу, втемяшился в дрозда. Тот заверещал и, как ошпаренный, метнулся прочь, трепыхая мгновенно намокшими крылышками.

      Дед потянул носом летний воздух.

      – Странно, – изрек он, принюхавшись снова. – Чуешь? Чем это повеяло, мистер?

      Молчание.

      От ветра и знойного солнца запах чужеродной плоти усиливался.

      Старик поморщил вздернутый нос.

      – Ну и смердит. Я-то думал, дубильню с живодерней закрыли. Оказывается, нет. Должно быть, сегодня снова открыли.

      Старик подслеповато уставился в сторону чужака, пытаясь навести свое зрение на резкость. Первое, что пришло ему в голову, было: «Может, тебе не мешало бы в баньку сходить». Но, поразмыслив немного, старик сказал себе: «Да я сам с апреля не мылся». Нет, тут что-то другое. В любом случае, сказать гостю, что ему срочно нужны мыло и влажное полотенце, – ужасно невежливо.

      Макушка у пришельца была огромная; лоб белый, идеально шаровидный, почти прозрачный. Когда на него падали солнечные лучи, казалось, внутри, под бледной кожей плавно колышется розоватый пульсирующий мозг. Костного покрова не было, а только тонкая скорлупа, вроде яичной, хрупкая и зачаточная.

      Затем:

      – …двуногое первозданного вида… двуногое первозданного вида…

      – Что? – встрепенулся старик, оттолкнувшись спиной от балконных перил. Он задвигал массивными ногами в мешковатых штанинах.

      – Ты что-то сказал, незнакомец?

      – …двуногое первозданного вида… дегенеративное… неотесанное… на редкость недоразвитое… двуногое первозданного вида… первозданного…

      Старик метнул в незнакомца косой взгляд.

      – Повтори-ка!

      Заминка.

      Потом:

      – Люр-ру-люр-люр-люр-люр… – ответил пришелец.

      – Не это, – перебил старик. – А то, другое.

      – …двуногое первозданного вида…

      – Ну и словеса! – закряхтел старик. – Ну и словечки! Вот бы и мне так шпарить на королевском наречии.

      Деда заметно удивило, что незнакомец умеет говорить.

      – …неотесанный назойливый субъект… очевидно, один из миллионов ему подобных… ужасная планета…

      Услышанное медленно доходило до старика, и, в конце концов, он решил, что не понял ровным счетом ни черта, но то, что он понял, пришлось ему не по нутру.

      – Эй, послушай, – запротестовал он, – это еще что за тарабарщина такая?

      И тут старика осенило, что никакой звучащей речи он таки не слышал! В тяжелом воздухе не раздалось ни единого звука. Он медленно откинулся на спинку стула.

      – Постой-ка.

      Сплюнул порцию табака.

      – Минуточку.

      Дернул