Мальчик по имени Рождество. Мэтт Хейг

наверное, я её оставлю, – вдруг сказала тётя Карлотта, повертев репку в руках. – Может, её вонь перебьет твою.

      Тетя Карлотта смерила Николаса взглядом, полным откровенного презрения. Даже на подгнившую репку она смотрела с бльшим уважением.

      – Я и забыла, как ненавижу детей. Особенно мальчишек. Мелкорослые возмутители спокойствия. Ясно как день, что мой невежественный девятипалый брат слишком много тебе позволял.

      Она оглядела бедный домишко.

      – Отец рассказал тебе, зачем я приехала? – спросила тётя Карлотта.

      – Чтобы присматривать за мной, – тихо ответил Николас.

      – Ха! Ха! Ха-ха-ха-ха! – Отрывистые смешки вылетали из её рта, как летучие мыши из пещеры. Николас испуганно съёжился. Это был первый и последний раз, когда он слышал тётин смех. – Присматривать за тобой? Забавно, забавно. В каком же мире ты живёшь, раз думаешь, что люди делают добро без причины? Ты правда решил, что я приехала, потому что беспокоилась о тебе? Да я бы и шагу не сделала ради тощего, чумазого дурачка, который имеет наглость зваться моим племянником. Нет, я приехала ради денег.

      – Денег? – недоумённо захлопал глазами Николас.

      – Да. Твой отец пообещал мне пятьсот монет, когда вернется. На эти деньги я куплю пять домов!

      – А зачем вам пять домов? – робко спросил Николас.

      – Чтобы заработать ещё денег. А потом ещё.

      – Значит, кроме денег, вам ничего нужно?

      – Говоришь, как настоящий маленький бедняк, – фыркнула тётя Карлотта. – Так, где ты спишь?

      – Вот здесь, – ответил Николас, указывая на свою кровать, а затем на другой конец комнаты. – А папа спит вон там.

      Тётя Карлотта замотала головой.

      – Нет, это невозможно.

      – Что невозможно? – пробормотал Николас.

      – Я не допущу, чтобы ты видел меня в нижнем белье! К тому же у меня зверски болит спина, так что мне понадобятся оба матраса. Ты ведь не хочешь, чтобы я страдала?

      – Конечно, нет, – сказал Николас.

      – Вот и прекрасно. Значит, будешь спать снаружи.

      – Снаружи?

      – Да, снаружи. Свежий воздух полезен для души. Никогда не понимала, почему дети так любят сидеть в четырёх стенах. Знаю, на дворе почти девятнадцатый век, но всё же. Давай, давай, кыш! Уже темнеет!

      Итак, в ту ночь Николас лежал на траве у дома, укрывшись старой маминой шубой. Пятачок травы меж двух пеньков, которые папа срубил много лет назад, служил ему постелью, но сквозь скудную растительность то и дело пробивались камешки, больно коловшие спину. Дул холодный ветер. Тётя Карлотта вышла из дома и присела, подобрав нижние юбки, над дырой в земле, чтобы справить нужду. Николас было понадеялся, что она туда свалится, но тут же отругал себя за такие мысли. Тётушка вернулась в тёплый дом, а мальчик всё дрожал под усыпанным звёздами небом и прижимал к себе куклу-репку, чтобы хоть немного согреться. Он подумал о том, как несправедливо устроен мир, и о том, как было бы здорово его исправить. И пока Николас думал, мышонок Миика прошмыгнул у него под рукой и устроился на груди.

      – Мне