Сборник рассказов от Электроника из Эрмитажа. Валентин Пономаренко

посмотрели, и оказалось, что было два торжества, что на хорах играл военно-морской оркестр, что через два дня после этого, на другом празднике – там же пел хор. Но каждый раз было много гостей, бдительно несла службу безопасность музея, и съём камеры исключался в принципе!!!

      К вечеру, обойдя, пересмотрев, переговорив и прикинув все за и против, приходим к выводу, что камеру, всё-таки, сняли. Но вот, кто? Выходит, что украли.

      Через два дня, нас вызывают в службу безопасности и сообщают, что по факту пропажи камеры возбуждено уголовное дело. Следователь уже здесь. Ему предоставлена комната, он будет находиться в Эрмитаже столько, сколько нужно и первыми на допрос он вызывает Колю и меня.

      Коля заходит в кабинет, я жду почти час, и всё это время перебираю допустимые варианты пропажи камеры, но в голове, будто прошлись пестицидами. Чистая грядка, и никаких зацепок.

      Выходит Коля.

      – Ну, как, – спрашиваю, – хоть нас-то не подозревают?

      – Кажется, именно нас! Ладно, иди, Пуаро ждёт.

      Меня никогда не допрашивали, не подозревали и не обвиняли. При моей прошлой специальности я был чист, как стёклышко, а если читать по анкете, то – не был, не состоял, не привлекался, родственников за границей не имею, не хочу, не буду… и т.д., и т. п.

      Но это ещё не всё. В моей жизни было множество анкет, однако, устраиваясь на работу в Государственный Эрмитаж, пришлось, заполнить такую, которая не снилась, даже первому отделу закрытого института. Вот тогда я и понял, что охрана культурных ценностей, порой, превосходит уровень охраны тайн научных, а иногда и военных. Видать в прошлом распродали столько мировых шедевров, что, наконец, спохватились и опустили железный занавес на всё, что веками копили, коллекционировали и приумножали, осознав, что сегодня эти вещи почти сплошь – бесценны. А значит, допускать к ним можно только хорошо проверенных людей. Хотя сама жизнь неоднократно доказывала и продолжает доказывать тот факт, что заполнив даже самую предвзятую анкету, никогда не удаётся заглянуть в душу человека, ведь душа – это сплошные потёмки.

      Так что, входя в кабинет следователя, я был совершенно спокоен, пребывая в полной уверенности, что вопросы будут касаться только технической стороны нашей работы.

      Вначале так и было. Следователь представился, сообщил, что он занимается делами, связанными с хищениями музейных ценностей, а Эрмитаж – это вообще музей особый, и он постарается довести это дело до судебного конца.

      Ну и, как полагается в детективном жанре, прозвучали слова: «Вначале я обязан задать Вам несколько вопросов, которые помогут мне, для начала, как войти в это дело, так и разработать наиболее правдоподобную версию, хотя… версий может оказаться и несколько».

      Не знаю, был это допрос или беседа, но в конце, касаясь пропажи, следователь дал понять, что ему всё равно, что искать – камеру или картину. А свою речь закончил весьма прозрачным намёком:

      – Это сегодня пропала охранная