Колесо Сансары. Публицистический роман. Ирен Беннани

процесса я позвонила адвокату, она мне ответила:

      – Ничего, так бывает. Можешь подняться ко мне.

      Я зашла в двухэтажное здание, что находилось в ста метрах напротив суда.

      В небольшом и уютном кабинете она продолжала пить чай, разговаривая с одной из судьёй Лазаревского суда перед предстоящим процессом:

      – Так, значит, договорились, быстро порешаем, и я успею в сберкассу, – кладя мобильный на столик и завершая их разговор. Повернув ко мне полнеющую фигуру, поправив прядь длинных тёмных волос: – Садись, – обратилась она с улыбкой на красивом лице. – А. А., – говоря о судье, она с мягкой интонацией в голосе, словно делая на это акцент, продолжала, – хороший человек, не понимаю, почему он так поступил, нужно было договориться с истцами о выплате миллиона, пока они не запросили сумму больше.

      – Вы считаете, что мне легко так просто найти такую сумму?

      – Ничего, можно попытаться оформить кредит.

      По телу пробивала дрожь, тело стало ватным, я плохо соображала, в голове засела и повторялась, как пластинка, последняя судейская фраза: «Взыскать восемь миллионов шестьсот двадцать семь тысяч рублей, а с учётом всего остального процентов от сумм неосновательного обогащения, что составляет более 9 000 000 (девяти миллионов) рублей».

      – Ир, стоимость моей кассационной жалобы составляет пятнадцать тысяч рублей, и не забудь о госпошлине, если они примерно заплатили сорок тысяч, то тебе нужно оплатить в районе двадцати тысяч рублей. У тебя есть четыре дня для замечаний по протоколам, напиши заявления о выдаче дела, подготовь их, принесёшь замечания, я ознакомлюсь – посмотрю сколько за протоколы, и к делу.

      Я позвонила Сергею.

      – Серёж, я не знаю, что делать, где искать на госпошлину двадцать тысяч? Понимаешь, завтра иду в суд знакомиться с протоколами, а затем к адвокату. Заплатить за кассационную жалобу ещё я могу, но если ответчику не оплатить пошлину, то жалобу не рассматривают.

      – Не знаю, как быть, но помочь я тебе ничем не могу. – Последовала недолгая пауза, вздохи… – Да, вот такое «кавказское правосудие». Завтра, если придумаю что-нибудь, я позвоню.

      Я понимала, если – значит, нечего ждать. Такое поведение было не новым, когда у меня начинались проблемы, как тогда в мае – я искала деньги для адвоката. А он отключил телефон, сообщив, что едет с дочерью к морю.

      В итоге моя тётя, торгующая на жаре овощами, пожалела меня и одолжила мне денег, заработанных нелёгким трудом. Всё лето, проводя часы в переполненных электричках, я ездила в Хосту, где мне приходилось встречаться по делу с истцами, которые пытались опротестовать завещание на по нему полученный дом.

      А вспомнить только, как ещё в апреле с Сергеем, год назад, держась за руки, мы стояли рядом и смотрели, мечтая и разговаривая про дом. Рядом лес, на горах цвели незабудки, ручей, строение дома с видом на море и город, распахнутый как на ладони.

      Казалось, что постепенно всё ускользало – прекрасные