Тайна похищенной башни. Александр Рудазов

он заметил это только через полтора часа.

      – Не ешьте мой бутерброд!.. – донесся из коридора вопль Бальтазара.

      Рука Колобкова замерла в воздухе. Он как раз взял с тарелочки на столе аппетитно пахнущий сандвич с ростбифом и салатом. При других обстоятельствах Колобков непременно бы его съел. Но тянуть в рот то, что приготовил Бальтазар… нет, это будет крайне неблагоразумным.

      Проще уж пустить себе пулю в лоб – от нее хотя бы знаешь, чего ждать.

      Конечно, Бальтазар мог и не делать этот бутерброд сам. Возможно, тут потрудилась его, Колобкова, дражайшая половина. Или дочь. Или Гюнтер. Или еще кто-нибудь. Но если существует вероятность, что тут приложил руку чокнутый волшебник, безобидный бутербродик становится потенциальной бомбой неизвестного действия.

      Справедливости ради надо заметить, что не все зелья Бальтазара вредны для здоровья. Взять хоть эликсир, выпитый Чертановым. Благодаря этому адскому вареву Сергей обрел способность говорить с любым разумным существом на его языке. И стал, возможно, лучшим переводчиком в мире.

      Но исключения только подтверждают правило. Тем более, что Чертанову ужасно повезло. Бальтазар сам потом признался, что всех предыдущих испытуемых чудесный эликсир свел с ума или вообще убил.

      За исключением одного, который превратился в пустельгу.

      – Геныч, где ты там?.. – позвал Колобков, заходя в спальню.

      Его встретил безжизненный взгляд каменной статуи. Гена – еще один телохранитель, бывший напарник Валеры. В Наранно он получил тяжелое ранение, а вслед за этим – медицинскую помощь от Каспара. Волшебство спятившего чародея мгновенно залечило раны.

      Увы, побочным эффектом оказалось превращение пациента в камень.

      – Эх, Геныч, что же ты так… – грустно вздохнул Колобков, обходя вокруг статуи.

      Окаменевшего телохранителя положили в самом безопасном месте на яхте – в спальне капитана. Все надеялись, что эффект временный и Гена когда-нибудь вернется к жизни. Будет не очень красиво, если до этого момента у него отломится рука или еще что-нибудь.

      Колобков мрачно вздохнул, опираясь на трость. Прошло уже несколько дней, а Гена по-прежнему каменный. И никаких признаков улучшения. Наверное, все-таки стоит попросить мудрецов поколдовать над ним. Конечно, результат будет совершенно непредсказуемым, но вряд ли даже им удастся сделать хуже, чем сейчас.

      – Ладно, Геныч, бывай, – легонько постучал тростью по руке статуи Колобков.

      Послышался тихий хруст. От места, где дерево соприкоснулось с камнем, побежала тонкая извилистая трещина.

      – Ой-ей… – сглотнул Колобков. – Геныч, блин, извини дурака, нечаянно!

      Трещина продолжала шириться. От каменной руки отвалился кусочек. Колобков в ужасе завертел головой, ища цемент, клей, скотч… что угодно, – Ладно лишь бы это остановить!

      Неужели он сам, собственными руками окончательно добил героического телохранителя?!

      – Геныч, прости! – возопил Колобков. –