Волосы. Михаил Киоса

еще куда, чтобы ее никто не видел. – Он полагал, что сказка закончена, но Женя молча смотрел на отца и не спешил радоваться.

      Только через несколько секунд Вася понял, чего от него ждет сын, и продолжил: – Баба-яга снова окажется в своей избушке на курьих ножках, а на двери появится большой-пребольшой замок. Она никогда не сможет выйти оттуда, сынок.

      – А тетя-парикмахерша?

      – А тетя-парикмахерша будет жить долго и счастливо, станет сама решать, что ей делать.

      Женя заулыбался и кинулся отцу на шею.

      – Спасибо, папа! – прошептал он, уткнулся носом ему в шею и затих.

      – Ну что, сын, Бабу-ягу заколдовали, пора и в парк идти? – Вася чуть отстранился от Жени и посмотрел ему в лицо. – А то еще, чего доброго, мама придет вперед нас и станет спрашивать, где пропали. Мы же ей не скажем про ведьму, да? Это будет наш секрет?

      Получив молчаливое согласие сына, Вася подхватил его и посадил на плечи. Он услышал восторженный вскрик Жени и махнул рукой Любе. Мол, пойдем уже, нечего здесь стоять. Ему и правда очень хотелось побыстрее уйти от парикмахерской. Его не покидало ощущение, что он слишком вошел в роль и размахивал руками куда сильнее, чем надо было бы. Того и гляди кто-нибудь мог спросить, все ли в порядке. Те же парикмахерши, например. У них обзор был отличный.

      Остаток дня семья провела в парке Горького и вернулась из него в прекрасном настроении уже вечером. Порог квартиры Вася и Алла перешагнули друг за другом. Люба прижималась к маминому боку, Женя снова сидел на папиных плечах. В прихожей они едва не рухнули друг на друга, что вызвало новый взрыв хохота. Смеялись они всю субботу много и с удовольствием, которому не мешали даже ноющие от этого животы.

      Но в темной квартире смех прозвучал как-то странно. Мрак словно съел всю его звонкость и силу, отрыгнул обратно глухие, безжизненные звуки. Вася с Аллой недоуменно переглянулись. Что не так?

      – Мама! – позвал сын.

      Елизавету Петровну им долго искать не пришлось. Они нашли бабушку в ее комнате и тут же встали на пороге стеной, чтобы дети не заглянули внутрь.

      – Мультики… – абсолютно спокойно сказал Вася, не глядя на Женю с Любой, подошедших к ним. – Идите посмотрите. Бабушка отдыхает.

      Те послушались, хоть и без особой охоты. Дети, то и дело оглядываясь, пошли к своей комнате.

      Дождавшись, когда оттуда донесутся звуки заставки мультсериала, Вася взглянул на жену. Затем все с тем же спокойствием на лице он повернулся к комнате матери, нащупал на стене выключатель и нажал на клавишу.

      Яркий свет, любимый Елизаветой Петровной, залил комнату. Васина мать, совершенно нагая, сидела на полу на коленях, спиной привалившись к кровати, уронив голову на грудь.

      Ее комнатушка представляла собой узкий пенал шириной от силы метра три. У стены справа был комод. На нем и над ним располагались образа. Узкая одинарная кровать стояла вдоль стены слева. Васина мама сидела как раз напротив икон, словно бы захотела пораньше лечь спать, а перед этим, конечно, помолиться.

      Васе она была видна в основном с правого