Ленинский проспект. Артур Доля

(говорю исключительно о проблеме времени) мои симпатии на стороне последнего. Последователя Гераклита не расколол бы.

      – Двенадцатого января две тысячи первого года…

      – Меня не было.

      – Двенадцатого января две тысячи первого года…

      – Я здесь ни при чем.

      – Двенадцатого января две тысячи первого года…

      – Не знаю… я находился в другом месте…

      – Двенадцатого января две тысячи первого года…

      – Не бейте! Я все скажу!

      Чистосердечное признание.

      Оглянешься по сторонам, а признаваться-то не в чем. Все и так на ладони:

      Вот человек,

      Видим, как на ладони.

      И ты для него видим, как на ладони.

      Пирамида, возносящаяся к небу,

      И там, в небе,

      На ладони человека – солнце.

      Я улыбаюсь солнцу,

      И слезы текут по щекам моим.

      Все как у всех. Разве что оговорить себя:

      – Двенадцатого января две тысячи первого года, будучи в нетрезвом состоянии, используя тупой тяжелый предмет, предположительно лом, я разворотил железные двери лифта и, проникнув внутрь кабины, сделал пролом в стене. После чего, разбив лампочку, скрылся с места преступления.

      Младший лейтенант Шпак стал старшим лейтенантом.

      Старший лейтенант Шпак стал капитаном милиции.

      Капитан милиции стал майором внутренних дел, —

      Я улыбаюсь солнцу,

      И слезы текут по щекам моим, —

      подполковник милиции Шпак растаял как мираж.

      Но тут же младший лейтенант Шпак возник на горизонте – пространство откликается на любую игру. Возле торговых палаток началась суета.

      От взгляда лейтенанта желтел зеленый лук.

      – Разрешение на торговлю?.. Товарные накладные?.. Регистрация?..

      За младшим лейтенантом следовал старший сержант.

      Бабульки, безо всякой уплаты налогов торговавшие укропом и зеленым луком, во избежание грозящих кар и штрафов, рассеялись по лицу земли; их осторожные проклятья были почти неслышны – они не имели финансового обоснования, то есть смысла. Остальные работники малого бизнеса зашелестели бумагами, пробуя договориться.

      – Разрешение санитарно-эпидемиологической службы? – набивал цену младший лейтенант.

      Золотая цепь, толщиной в палец, сияла на груди старшего сержанта. Видимо, устав от жары, он забыл про Устав, расстегнув синюю форменную рубашку на четыре верхние пуговицы. Несмотря на сияние, исходившее от груди сержанта, получалось, что с ментами договориться проще, чем с санитарно-эпидемиологической службой. Неожиданное открытие заставило меня задуматься: брюшной тиф, чума, птичий грипп, – впрочем, ничего серьезного я не надумал. Мыши – брюшной тиф, крысы – чума, птицы – птичий грипп. При чем здесь санитарно-эпидемиологическая служба? Крыс стало значительно больше, что есть, то есть. Бывает, идешь ночью от метро, опасливо озираясь по сторонам, а они перебегают дорогу, не обращая на тебя никакого внимания, или шуршат в мусорных