В Москве-реке крокодилы не ловятся. Федора Кайгородова

повреждение, конечно, обидно для профессионала.

      Мы еще не знали тогда, что домой будем возвращаться ночью, что отвезут нас на другом буксире, который пройдет под самым днищем подвешенного на цепях судна. Мы еще не знали, что Юрины снимки ночного спасения с борта судна и мой материал станут самым громким эксклюзивом месяца.

      – Пойду залезу на кран, который на носу, – сказал Юра. – Может, оттуда что-нибудь увижу.

      Это был крюковой кран, выносная стрела которого позволяет производить погрузку далеко за пределами судна – так мне объяснили потом матросы. На самой вершине Юра снял крановщика и на фоне реки, и на фоне буксира, и на фоне неба. А потом он стал снимать матросов, но сцены коллективного труда им никак не давались. Матросы охотно позировали, но исключительно в парадных позах, которые хороши для семейного альбома, а не для газеты.

      – Ребята, мы делаем репортаж о спасательных буднях, а вы тут выстроились в ряд и все, как один, улыбаетесь, – попробовала я взять инициативу в свои руки. – Давайте организуем картинку. Вот вы трое подавайте конец троса на пробитый буксир, а вы – принимайте! И не смотрите в объектив.

      Они брали, принимали, смотрели в объектив и хохотали – буксирный конец был так легок для троих, что сцена не выдерживала никакой критики.

      – Ну, тогда придумайте какой-нибудь трудовой момент сами. Вот лежит молот. Поднимите его и махните! – я плотно вошла в фотографический раж.

      – А что будем отбивать? Куски днища у буксира?

      – Ну, может, лопату хоть подержите?

      – Ага! Как будто баржу вручную разгружаем? А куда песок ссыпать? В реку? Тогда здесь плотина вырастет!

      На плавкране почти все работы механизированы. Большая часть специалистов уже давно ничего не делала, ожидая, когда заварят днище поврежденного буксира. Так что, у нас с Юрой был повод пострадать из – за незавершенной работы. Выпросив у капитана бинокль, я принялась обозревать окрестности и потому первой заметила ряд полицейских УАЗиков.

      – Ур – ра! У нас будут снимки!

      – С чего ты взяла? – спросил Юра.

      – А вот ты сам посмотри, – я передала ему бинокль.

      – Ну, я вижу полицию, следователей. Что из того?

      – А то! Им надо попасть на плавкран?

      – Ну?

      – А как они попадут? Также, как и мы! Там же весь берег в солярке. Если мы, дураки, не заметили этого, то и они не заметят. Вот и будет у нас репортаж о маленьких трагедиях из жизни полиции.

      – Ну, Наталья, я не знал, что ты так цинична, – удивился фотокор. – Но в целом задумано неплохо. Пожалуй, начну выбирать ракурс, – задумчиво сказал такой нециничный Юра.

      Установив фотоаппараты на основании лебедки, мы стали ждать. Но между берегом и руководством плавкрана шли бесконечные переговоры на тему шлюпок, лодок и прочих плавсредств.

      Время тянулось, а переправа все не начиналась. Юра проверил фотовспышки и нервно сетовал, что становится темно: полиция, наверняка засветит снимки, если заметит вспышку, а она, конечно, ее заметит в темноте.

      Посовещавшись,