Счастливые девочки не умирают. Джессика Кнолл

из киносъемочной группы, я отправилась к ней за советом. У меня свело горло от страха, словно я всухую проглотила огромную таблетку. Глухим от стыда голосом я рассказала, что киношники намереваются докопаться до причин трагедии, происшедшей в Брэдли, хотят рассказать, как все было на самом деле, извлечь на свет то, что четырнадцать лет назад упустили журналисты. Если я откажусь, будет хуже, рассуждала я, потому что тогда меня нарисуют такой, как им вздумается, а если я смогу говорить за себя…

      – Ани, – перебила меня миссис Харрисон, в изумлении распахнув глаза, – конечно, надо соглашаться. Мне кажется, для тебя это очень важно.

      Господи, какая же я неблагодарная сволочь.

      Заметив подозрительный блеск в моих глазах, Нелл сменила тему.

      – Значит, темно-синий? Мне понравился.

      – Мне тоже.

      Я свернула салфетку в тугую трубочку, по форме напоминающую бандитские усы, острые концы которых хищно топорщились.

      – И хватит уже беспокоиться о переносе съемок, – добавила Нелл. Она видела меня насквозь, в отличие от Люка, и это меня беспокоило.

      Я встретила Нелл совершенно случайно, как, бывает, натыкаешься на оригинальный снимок именитого фотографа на развалах блошиного рынка и диву даешься, как сюда попало это сокровище. Нелл сидела на полу уборной студенческого общежития, мешком привалившись к стене. Общежитие находилось в студгородке на Дайв-роуд, которую мы прозвали Дай-в-рот – из-за живущих там игроков в лакросс, напропалую пристававших к подгулявшим девушкам. Даже отвисшая нижняя челюсть и пересохший язык с белым налетом от прописанных врачом стимуляторов не отменяли того факта, что у Нелл была внешность кинозвезды.

      – Эй. – Я тронула ее за плечо, покрытое искусственным загаром (в юности, когда двадцатичетырехлетние кажутся тебе старухами, солярии, эти гробы с ультрафиолетовыми лампами, еще не отпугивают), и трясла, пока она не разлепила глаза. Разумеется, они были ярко-синие, как небо на рекламных брошюрах Уэслианского университета.

      – Моя сумка, – как заведенная, твердила Нелл.

      Я помогла ей подняться и, обхватив за осиную талию, потащила к себе в комнату. По дороге мне дважды приходилось толкать ее в кусты и нырять следом, когда на горизонте показывался охранник, сержант Стэн, рыскавший на гольфмобиле в поисках опохмелившихся первокурсников.

      Наутро я проснулась от того, что Нелл с недовольным ворчанием ползает по полу, заглядывая во все углы, и шарит у меня под матрацем.

      – Я искала твою сумку, но не нашла! – оправдываясь, заявила я.

      Нелл взглянула на меня снизу вверх и от неожиданности застыла на четвереньках.

      – А ты кто такая? – наконец вымолвила она.

      Сумка так и не отыскалась. Со временем я поняла, почему она была позарез нужна Нелл. Там лежали таблетки – от бессонницы, от чрезмерного аппетита, от усталости. Ее таблетки – это единственное, о чем мы никогда не говорим.

      Нелл перегнулась через