В эпизодах. (Сборник рассказов). Яна Дубинянская

пускай бессмысленный на первый взгляд, но компромиссный вариант; только так и возможно договориться.

      Чтобы раз в полгода в условленное время уходили в Лес тринадцать человек.

      И двенадцать – как правило, возвращались назад.

* * *

      Тонкие серебристые иглы усеивали землю, гася до полной беззвучности шорох шагов. Лес потемнел и сгустился, прямо над головами качались разлапистые ветки с живыми иголками, похожими на пучки седых волос. Эппл пригибалась, забирала в горсть под подбородком скользкие края капюшона. Другую ее руку крепко сжимал в ладони папа. А Нед шагал где-то впереди, и держаться, как уговаривались, рядом с ним, у Эппл никак не получалось.

      – Не устала?

      Почему все спрашивают одно и то же?

      – Нет.

      – Скоро придем. Ты леску не забыла?

      – Взяла. Точно взяла.

      – Молодец.

      Там, на поляне, худощавый с Недом заспорили было, куда именно идти, мнения разделились на несколько разновекторных и равноправных направлений, папа повысил голос – но потом как-то сразу договорились, устаканили, согласовали маршрут. И теперь шли молча и целеустремленно, в ритмичном ударном темпе. Прямо в темнеющую переплетением ветвей непролазную чащу впереди. Где уж точно не поможет никакая шапка.

      – Папа?.. – спросила Эппл.

      Дома с ним теперь совсем не получалось поговорить. Но здесь, в Лесу, наверное, можно попробовать.

      – Да, Эппл?

      – Скажи мне: а почему мы не улетели отсюда? В смысле, не только мы, вообще люди? Сразу, как только…

      – Когда началась эпидемия, колония подпала под Закон о карантине, – он отвечал ровно, однако уже с отзвуком раздражения в голосе. – И поставили одностороннюю блокаду. Ты не знала?

      – А раньше? Как только поняли, что Лес?

      – Что – Лес?

      Она обвела рукой вокруг в беспомощном, ничего не объясняющем жесте. Случайно коснулась шерстяными кончиками пальцев низкой ветки, поспешно отдернула руку, и ветка закачалась, по серебристым иголками пробежали маленькие волны.

      – Ну, Лес… Что он разумный, чужой. Что он против и не пустит.

      Папа то ли вздохнул, то ли усмехнулся: по звуку не понять, под капюшоном не разглядеть. Покрепче перехватил ее руку.

      – А кто видел колонии, где нас бы ждали, хотели, пускали к себе с раскрытыми объятиями? Так не бывает, Эппл. В пригодных для жизни местах она всегда уже есть, жизнь. И для того, чтобы поселиться на чьей-то земле, надо сначала ее победить. Иногда это получается быстро, безболезненно и даже гуманно. Иногда не очень.

      – Но, папа, а почему…

      Сверху раздался треск, оглушительный, как взрыв. Мужчины разом остановились, отшатнулись, отступили назад, пригибаясь и прикрывая головы. Папа прижал Эппл к себе, заслонил ее затылок ладонью. Звук приближался к земле, пунктирный, словно автоматная очередь. И внезапно погас, будто задохнулся в мягком слое ваты.

      Под ноги Эппл подкатилась по серебряной подстилке громадная, с мужской кулак, черная узорчатая шишка.

*