Пробуждение. Алексей Курятников

птах щебетанья. Смерть там пришла повсеместно от рук арлегов темных. А нам, хранителям веры древней, нельзя допустить торжества сил Тьмы на Мирград-Земле.

      – Когда случилась стужа великая по византийскому календарю? – полюбопытствовал Максим.

      – Одиннадцать тысяч лет до прихода Христа.

      – А после стужи были битвы великие?

      – В одной из них я побывал. Было это за две с половиной тысячи лет до прихода Христа, – продолжил Жрец, оперируя понятным Максиму времяисчислением. – Ходили арии в поход на Дравидию18 и Египет. Служили народы иноземные тогда уже богам темным. Покорили арии народ чужеземный. Тогда я и летал на виманах.

      – Это что, летучий корабль, что ли? – хохотнул Максим.

      – Вернее, не корабль, а стрела, потому как на вимане мы перемещались быстрее звука, а на вайтмарах летели, словно свет солнечный летит.

      – И где это достижение великих народов сейчас?

      – Уничтожили все народы в битвах великих. Потому как одного удара с вимана хватало, чтобы уничтожить сто городов, таких как Полоцк. И хохотали арлеги темные над жестокостью и жадностью людской. А сейчас хорошо, что сапоги обули, а не лапти. Рассеялся народ великий по земле, не сохранив ни мудрости предков, ни силы великой. Одну веру только и храним. Только темные силы ее извести вконец хотят.

      – А что же боги светлые на погибель нас бросают? – подкинул вопрос позаковыристей Максим.

      – Дважды Перун на Землю спускался в наказание силам темным. Не оставят нас боги и сейчас.

      Все время, пока Дедята вел свой рассказ, Божена была сама не своя, и Максим, несмотря на то, что информация, которую излагал Жрец, вызывала в нем неподдельный интерес, сопереживал девушке и постоянно бросал тревожные взгляды в ее сторону. В пылу побега он как-то даже отвлекся от страшных событий прошедшей ночи. Перед его взором всплыла страшная картина казни княжеской семьи. Он пересел поближе к Божене и ласково взял ее ладонь, уже откровенно пренебрегая запретом Дедяты. Божена посмотрела в глаза Максима и, растроганная его участием, разрыдалась, спрятав лицо у него на груди.

      – Не плачь, дочка, – строго и как-то грустно сказал Дедята. – Мы рождаемся для смерти, а умираем для жизни. Твои родичи обрели покой на небесах Не расстраивай их своими слезами, ибо зрят они в сей час на тебя и больно им от того, что ты плачешь.

      Солнце, завершая свой круговорот, начало клониться к закату. Дедята залез в мешок, предусмотрительно захваченный с собой в побег. Старик оказался удивительно практичным и по-житейски мудрым человеком, чем вызывал восхищение у Максима. В мешке оказались вяленое мясо, хлеб, соль, крупа, котелок и, самое главное, рыболовная сеть.

      – Ого! – с восхищением гаркнул Максим. – Мне в Москве уже года три не удавалось на рыбалку съездить. А здесь бесплатное удовольствие.

      – Это что же, чтобы рыбу добыть, надобно дань давать? – недоверчиво спросил Дедята.

      – Другие

18

Дравидия – так русичи называли Древнюю Индию.