Черная дюжина. Общество смелых. Игорь Молотов

то, что, к несчастью, нация наша заражена настолько, что мы, практически, занимаемся вопросами нейрохирургии, потому что мы мозговую ткань очищаем от той заразы, которая там оседает, и при этом надо сохранить мозговые клетки, их не поранить, чтобы человек начал мыслить.

      Более того, мы еще атлетической работой занимаемся. Ввиду того что вся нация стоит на голове, а мы стоим на ногах, то мы, естественно, ей непонятны. Мы чужаки для нее! Хотя, в общем-то, живем в одном обществе… Но, к несчастью, она видит нас вверх ногами, – вот и все! Поэтому мы решили заняться и атлетической работой, – ставить ее на ноги! Это – тоже довольно сложная работа, потому что люди ведут себя как «ванька-встанька»: их на ноги, – они на голову, их на ноги, – они на голову… Потому что их вестибулярный аппарат приспособился к такому хождению. Тем не менее и это мы делаем, то есть очищаем людское сознание и «переворачиваем» людей с головы на ноги».

      Взгляды Дмитрия Дмитриевича в те годы сочетали в себе вещи, многим казавшиеся плохо совместимыми. Журналисты Г. Алимов и Г. Лынев, весной 1987 года посетившие квартиру Д. Васильева, оставили следующее ее описание: «Квартира, где происходил наш разговор, напоминала музей. По стенам иконы, картины, старые фотографии, включая царских особ и Столыпина – да-да, того самого, оставившего о себе память «галстуками»-виселицами. На столе том В. И. Ленина, раскрытый там, где напечатано письмо о необходимости строже наказывать бюрократов. От гнева против бюрократов-коммунистов в комнате, кажется, сгущался воздух…»

      Но разумнее всего бы было предоставить слово самому воеводе о его видении русской национальной идеологии в ее исторической перспективе:

      «Но здесь вы можете задать вопрос, что как же так, вы называете себя фашистом и т. д. – Безусловно, я – фашист! И я с гордостью произношу это слово, потому что я не могу равнять свое знание с разумением невежд, если таковое у них присутствует. И подчинять воле невежд истину, которая утверждена не мною, а Богом, я не имею никакого права. Если я начинаю ниспровергать то, что является Божественным Началом, то, значит, я начинаю ниспровергать Бога и встаю на голову! Таким образом, я причисляю себя к невеждам. Но если я все-таки среди невежд стараюсь нести этот свет знания и понимания проблемы, то я – боец, я – воин и я стремлюсь к тому, чтобы меня поняли другие. В этом и заключается мой подвиг! А «фацио» – связка, единство, пучок. Как быть православному человеку не фашистом?! – Странно! Мы соединены в мощный кулак, фашину вокруг Бога, Его наместника на земле, – царя, поэтому я и монархист. Бог, Царь, Нация – это и есть то триединство, которое дает основу моему фашистскому мировоззрению. Почему? – Потому что я не шовинист, я не превозношу никакую нацию и себя не превозношу над всеми, но, как фашист, я говорю: «Бог, Царь, Нация!» Потому что мы едины, я и мои соратники, во имя Бога и Царя! Нация крепкой может быть, только объединившись вокруг Бога и Царя! Но если я соединен вокруг Бога и царя, то я уже не могу быть человеком, делающим плохие