Черная дюжина. Общество смелых. Игорь Молотов

кроме душевной боли, не испытываешь. Но, приученный своей бабулей, я отказаться от этого уже не могу».

      Мама у Дмитрия Дмитриевича была точно таких же правил. Работая воспитательницей в детском саду, она все тащила из дома в сад, когда все тащили наоборот: из сада домой. Чувство долга у нее было очень высоко развито, чему она и учила маленького Диму.

      В школе у будущего лидера «Памяти» обучение не заладилось, что объяснялось конечно же идейными мотивами. «…Повязали мне у памятника вождю хомут на шею, – вспоминал Васильев, – но почти всегда эту удавку я носил в кармане и получал двойки и нелюбовь учителей».

      После получения аттестата Васильев учился в школе-студии МХАТ, по окончании которой его призвали в армию. В армии начал службу в десанте, затем служил танкистом, затем полтора года в театре. Был зачислен в комсомол, и об этом вспоминает с досадой и негодованием: «В комсомол меня записали в армии. Я служил в Венгрии на передовых рубежах Отечества, как же можно не быть комсомольцем? Моего согласия не спрашивали. Забирали, негодяи, по две копейки с солдатской зарплаты».

      Вернувшись со службы, Васильев понял, что «не сможет играть ни сталеваров, ни секретарей обкомов», что от этих ролей «ему тошно». «На меня, – вспоминал он, – возлагал большие надежды Борис Ливанов, но он вскоре умер. Во МХАТ пришел Ефремов. Начался вульгарный бытовизм, и мне не захотелось. Я никогда не любил начальников над собой, всегда выбирал, где их поменьше».

      Так актером он не стал, хотя в 1984 году снялся в роли очень уважаемого им государственного деятеля Петра Аркадьевича Столыпина в фильме С. А. Герасимова «Лев Толстой».

      Тем не менее театральное искусство, точнее, театральная эстетика позднее проявится в Национально-патриотическом фронте «Память». Н. Ларин в помещенной в журнале «Столица» статье отметил: «Эстетика в «Памяти» необыкновенно важна. Их программа – это ведь на самом деле не какая-то там политическая стратегия, тактика, не унылые, чисто европейские рассуждения. Нет – это белые стихи, некая песнь в прозе, и еще один штрих, дополняющий общую картину… В этом преимущество «Памяти» – законченная художественность, своя эстетика…»

      Итак, судьба у Васильева складывалась как у любого советского человека: школа, пионеры, то, что там заставляли делать из-под палки. Получилось так, что Дмитрий Васильев всегда внутренне боролся с системой и ненавидел коммунистическую закостенелую подчиненность, где нужно было лебезить, вилять хвостом перед всеми и делать не то, что ты хочешь. Он много поменял профессий, чтобы найти такую, которая давала бы хоть относительную свободу и хлеб. Работал и культпросветработником, и журналистом (в то время у него было около семидесяти публикаций, персональные выставки, лауреатское звание). В результате Дмитрий Васильев освоил десяток профессий, которыми неплохо владел, и если любой из них посвятил бы оставшуюся жизнь, то стал бы не худшим специалистом. Но все дело в том, что ему всегда скучно заниматься чем-нибудь одним.

      «У