Собрание произведений в пяти томах. Том 4. Девяностые. Михаил Жванецкий

продолжает…

      «Все! – писал я. – Все!» Это литературные дела. А личные? Услышать, что она сдала на права, купила машину, заказала торт из мороженого, съела его с каким-то местным и теперь сидит, курит, обошлось в тысячу двести рублей, хотя никто ей не поверил…

      Шестнадцать часов вкалывал, опоздал в гастроном, хлебной коркой обтер холодильник изнутри, чтобы услышать, что сейчас у нее ночь, но она проголодалась и жрет пудинг и бекон или, наоборот, и очень скучает, но хочет спать… В общем, нафальшивила на восемьсот двадцать рублей прямо мне на пустой желудок. «Я очень скучаю», – почему-то шептала она.

      «Я нужен здесь», – твердил он. Вдвоем они набрехали на тысячу сто десять рублей. А узнавать, что она там ест, на чем спит, в каком бассейне торчит и еще платить за это дикие деньги?!

      «Все! – писал я. – Все!» Такого одиночества еще не бывало. Унижаться можно, когда за это платят тебе, но унижаться и платить самому?!

      «Все! – писал я. – Все!» Выставляйте счета! Ничто так не подчеркивает одиночество, как счета за телефон и свет!

      Да! Если она рядом, нужно меньше света. Да!

      Итак, попытки жить литературной и личной жизнью по телефону приводят к быстрому разорению, легкому помешательству и полному одиночеству торговца ненужным товаром.

      – Чем вы торгуете? Стыд! Вы бы хоть их обработали. Совесть у вас есть?

      – Совесть есть. Не хватает этих… А! Не хотите, не берите.

      Что-то вы стали злым

      – Что-то вы стали злым, Миша…

      – Да? С чего бы это? Ты смотри, а мне казалось у меня все тот же тихий незлобивый юмор. Что вы? Я никогда не был злым.

      То была прекрасная, покойная жизнь, ничего не печаталось, он тихо и покойно жил на частные пожертвования в частной беседе на частной квартире. А политбюро все заседало и заседало. И ничего не печаталось, и ничего не выходило, и зарплаты не было, и был он невыездным все пятьдесят лет, и комиссия из двадцати человек обсуждала каждые полслова, а незнакомые люди обнимали и говорили:

      – Ну, стрелять тебя надо!

      – Что, не понравилось?

      – Наоборот. Но как ты не боишься?

      – Боюсь…

      – А чего ж тогда?..

      – А как же иначе…

      – Ну, смотри… Главное, не становись злым.

      – Да уж стараюсь…

      Да, да, главное, не злиться. Тихо так, по-доброму. Ни квартиры, ни черта даже по этим масштабам. Шути без конца за выпивку, за ужин, выступай за телефон, за пылесос… Ничего, злым не стал, так, слегка раздраженным. А тут кончилось одно время, другое началось… И началось другое. Стал предметом вожделения. Девица. Все хотят. Тиражируют, зарабатывают. Где? Как? Я не разрешаю. Никто не спрашивает, записывают, крутят, печатают, снимают, показывают. Облепляют и по капелькам во все углы.

      – Смотри, Миша, только не становись злым.

      – Да где ж тут станешь злым. Зачем?

      Кто-то звонит откуда-то:

      – Вы в наш город не приедете? Очень зовем.

      А он до сих пор не научился прямо и грубо говорить:

      –