Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый. Петр Алешкин

продуктам человеческой психики позволяет увидеть конкретное лицо крестьянина, которое длительное время обезличивалось в истории образом абстрактных крестьянских масс. Совокупность документов, диаметрально противоположных по авторству, является важнейшим условием комплексного восприятия документальных материалов, позволяющим осмыслить картину крестьянского движения с двух позиций – крестьянина и власти172. Для понимания темы протестные документы крестьянства особенно важны: они появлялись в условиях, когда сосуществование крестьянства и власти становилось нетерпимым. Работа с крестьянскими документами требует от исследователей взвешенного и кропотливого анализа, сопоставления их с другими материалами. Это связано с особенностями данной группы источников, на которой существенно отразился отпечаток крестьянской ментальности. Исследователи уже обратили внимание на специфику работы с указанными документами173.

      Особенность документов и материалов обеих групп источников состоит в том, что многие из них содержат недостоверную информацию и даже фальсифицированные оценки и выводы. Объясняется это тем, что в условиях пропагандистского противоборства обе стороны нередко прибегали к фальсификации: повстанческое руководство в своих воззваниях к населению и в оперативной переписке давало заведомо недостоверные данные об общественно-политической ситуации в стране, в деревне, о настроениях красноармейцев, о результатах боев между повстанцами и красными войсками. Такая дезинформация преследовала цель повлиять на поведение населения в благоприятном для повстанцев духе. Государственная власть в своей агитации занимались дезинформацией населения в других вопросах: тенденциозном виде изображались причины и цели «мятежей», характеризовались состав их участников и руководителей, взаимоотношения повстанцев и населения, результаты повстанческой деятельности. Тем самым крестьянству навязывалось негативное представление о восстаниях и самих восставших. Так, верхом коммунистической фальсификации являются документы органов ВЧК и военно-революционных трибуналов, содержащие сведения о раскрытии на территории Тюменской и Омской губерний широкой сети подпольных ячеек «Сибирского крестьянского союза» и других контрреволюционных организаций, в действительности никогда не существовавших174.

      Изучение документов крестьянского протестного движения позволяет продемонстрировать механизм создания мифов, в частности, мифа о руководящей роли эсеров и белогвардейских агентов в крестьянских восстаниях. Сначала данную легенду создавали местные руководители и военные, отвечавшие за порядок на своей территории. Затем ее активно использовали вышестоящие органы в пропагандистских целях. Эсеры и белогвардейцы были удобным оправданием собственных просчетов и ошибок для большевистской власти: партийных

172

См.: Крестьянское движение в Поволжье. 1919—1922 гг.: Документы и материалы / Под ред. В. Данилова и Т. Шанина. М., 2002. С. 23.

173

См.: Телицын В. Л. «Бессмысленный и беспощадный»?.. Феномен крестьянского бунтарства 1917—1921 годов. С. 12; Яров С. В. Источники по истории политического протеста в Советской России в 1918—1923 гг.; Крестьянские настроения периода «военного коммунизма / Т. И. Трошина // Вопросы истории. 2011. №2. С. 99—103.

174

См.: Сибирская Вандея. 1919—1920. Т. 1. М., 2000. С. 10—11.