…И вечно радуется ночь. Роман. Михаил Лукин

глядя в бездонные души каждого…»

      …Ммм-да!

      Мм-да, думает Писатель, начало для биографии так себе, если не высказаться грубее…

      Твоим любезным редакторам, видишь ли, и в самом диком ночном кошмаре не привидится публиковать такое – спят они чутко, милые мои детки, обласканные сиянием луны и россыпью звёзд, сном праведников – это так! – но праведников осторожных. Кошмары минуют их, как и всякие горести, а значит, биография с таким началом – пища для стола, всего лишь.

      Да и стоит ли убиваться так из-за того, чем аудитория вряд ли пресытит своё любопытство?

      Де-такой-то писатель и де-такой-то поэт (имярек), голова, оригинал, самодур, псалмопевец (как там меня ещё величали?) … и прочая и прочая, вместо новой, давно ожидаемой книги, выдал несчастному своим долготерпением читателю ничто иное, как историю собственной жизни, что суть извилистая дорога заблуждений…

      Ну, и кому это будет нужно, спрашивается, именно, кому? Тебе самому…

      Посмотрите-ка на него – ну, не глупец ли?! Заинтересованные люди изрядно заработают на плоде твоих трудов – им-то всегда в самый раз – а читатели?

      Не желая принимать участие в вакханалии гражданской войны, в которой обязательно бы пришлось принимать чью-то сторону, я вырвался из пылающей России куда-то в Европу, всерьёз опасаясь за собственную жизнь, за благо своей семьи, и любой косой взгляд воспринимал несообразно их действительному смыслу – вот что было со мной некогда и это отложило определённый отпечаток на меня, даже очень весомый отпечаток, необходимо признать. Ну, всё равно, что с того? Наверное, и уютный раздел о науке курения сигар займёт большее внимание, нежели Россия, Государь и Революция. Здесь, в Норвегии, решительно никого не занимают Революции, и восставать на существующий порядок вещей, уж поверьте мне, никто не собирается; здесь всё тихо и спокойно, порой даже до тошноты; свой Король сидит здесь, не Царь, и правит стортинг, а газеты имеют серьёзную аудиторию даже в глуши. Это там, на краю обитаемого мира, до сих пор иногда громыхает, и слышатся выстрелы, а здесь… Тишь да гладь, да Божья благодать, нордическое неизбывное спокойствие, холодная кровь безо всякой надежды на вспышку! «Так-так, от чего вы там бежали? – вопрошает меня местный читатель, едва пробегая глазами предисловие моих свежеизданных, с пылу с жару, мемуаров. – Революция? Что ж это за зверь такой? Ёрмунганд, Фенрир или Гарм? Бррр, какая гадость…». Или ж: «Вот, мы, мол, и думать не думали, что табак писал за Миккеля Лёкка его книги… Где ж сыскать такой табачок?!». И всё будет так, как всегда прежде – поймёшь ты, дорогой читатель, меня или нет, но покритиковать и посмеяться… о, в любом случае будет в охотку. А отчего нет – какой-то непонятный русский, невольный узник, сумасшедший, через прошлое пророчит о будущем! Вот диво так уж диво! В конечном итоге, я понимаю, что интересен в первую очередь тем, что так и не перестал быть чужим