Високосный год. Стихи. Николай Петрович Почтовалов

нтеллектуальной издательской системе Ridero

      Зима…

      Зима. В грязи декабрь. Случайно

      увидел снег, чернеющий от слёз…

      Наверно, я простецкий русский чайник:

      всегда сую, куда не надо, нос…

      И нос грустит. А мне бы эту кучу

      не видеть никогда… И в темноте

      ловить в глазах, хоть тоненький, но – лучик!

      Так надоело верить пустоте…

      «Хрипатый ветер хамовит без нужды —…»

      Хрипатый ветер хамовит без нужды —

      хлестнёт в лицо и ускользнет в кусты…

      А я стою навечно безоружный —

      наследник чисто русской простоты…

      «Такие нити тонкие – сквозные…»

      Такие нити тонкие – сквозные.

      Куда их тянет? Да, – за горизонт.

      Они уже не рвутся и отныне

      у жизни видеть счастье есть резон.

      Они скользят восторженно и зримо.

      Увидишь их – тепло прильнет к груди.

      И я уже не битый, не гонимый.

      Душа моя не голосит, – гудит.

      Буча1

      Ты проснись, когда в окошке лучик

      промелькнёт, а, может, прозвенит,

      и устрой с утра себе же бучу,

      только после бучи не усни.

      День такой, что слышится – «удача»

      в левом ухе, – в правом эхом: «…ча…»

      Будто бы дают тебе на сдачу

      счастья малость… Мимо, грохоча,

      в вихре пыли пролетают горе,

      расставанья, боли… Нет причин

      вспоминать все буквы на заборе —

      эти буквы будто бы ничьи…

      Эта буча нежностью накроет.

      Утро прозвенит в твоё окно.

      Вот, и станет нас сегодня трое —

      буча, ты и… я. Закреплено!

      «Вернётся всё мозаикой стекляшной…»

      Вернётся всё мозаикой стекляшной,

      когда сознанье выпучит глаза,

      когда соврать себе и людям страшно,

      когда слова в едино не связать,

      когда любовь застынет безнадёжно,

      когда прощенью и прощанью рад,

      когда войдет подспудно и подкожно —

      нельзя прожить без горя, без утрат, —

      вернётся всё. Стекляшки мозаично

      рассыплются, у памяти в долгу…

      И я скажу тебе… себе привычно:

      мы даже умираем на бегу…

      Уходит день

      Уходит день. В ночи одни вопросы.

      Не тает снег. И корочка хрустит.

      Глаза в ночи немножечко раскосы.

      Любовь нечаянно, но, всё-таки, грустит.

      Висит луна – не лампочка, а лампа.

      Немой подъезд. Чуть эха. Шепоток.

      И тень моя – растрёпанным эстампом

      на стенке грязной – знай сверчок шесток.

      Сугробен двор. Позёмка. Я причастен

      к вершенью судеб в комнате пустой.

      И даже жить – могу решать отчасти.

      Жизнь приняла, но, вроде, на постой.

      Уходит день. Бессонница на страже.

      Туманны мысли. Рвётся сути нить.

      Спокойной ночи – мне никто не скажет.

      Забыться и… за всё весь мир простить.

      Апрельское

      Весёлый день. И лужи-зеркала

      отбликивают солнечную сетку:

      в ней зайчики, как солнечные детки,

      резвятся, позабыв свои дела.

      Апрель кружи́т и кру́жит… По весне

      не голова, а море разливанно…

      И даже в состоянии диванном —

      мурашечки весенние в спине

      щекочут мысли – мне бы их сберечь.

      Вскочу, вскричу и улечу далече…

      Весна! Я на неделю обеспечен

      улыбками и вереницей встреч.

      Бег назад

      Разлом. Пустынно и прогоркло.

      Дымок. Запутавшийся след.

      Земли запёкшаяся корка.

      Всё это – отраженье лет.

      Гудит пространство за спиною.

      И жизнь у времени в долгу.

      Но пахнет осенью весною.

      Я в детство, кажется, бегу…

      Будет лучше

      Ничего пока не значит

      в жизни этой – всё потом…

      Я

1

буча – поцелуй (чик), образовано от латыш. buča