Ах, любовь,что же с нами ты делаешь…. Владимир Коркин (Миронюк)

институтской лаборатории профессора контейнер с нашим опилом. Вернули нам образцы готовых из него плит. Замечательное качество, внешняя текстура – загляденье. Отобрал небольшие по размеру плитки, они со мной. Показать?

      – Уволь, сейчас недосуг. Кроме ПТО, на меня недавно возложили обязанности исполняющего обязанности главного инженера объединения. Хлопот достаточно, тем более, сегодня. Вместе с замом генерального директора надо проверить готовность к совещанию: наш конференц-зал, как установлены высланные Петровым планшеты, образцы продукции, разные диаграммы, фото, а еще список всех приглашенных, выступающих, меню в ресторане, – тут «фигура» подмигнула Аристарху. – Белорыбицу не забыл?

      – Как можно. Да на ресторацию не потянет.

      – Зачем так. Посидим с чинами, отметимся, как положено, а потом, пожалуй, ко мне домой в гости. Да, завтра вечером профессор отбудет восвояси, а я с тобой махну в пятницу в Софьинский леспромхоз. У них в субботу торжество – тридцать лет хозяйству. Познакомишься с людьми, приглядишься, что к чему.

      Он умолк, брови поползли вверх, нижняя утолщенная губа отвисла. Смешно встряхнул головой, редкие пряди волос рассыпались в стороны, обнажив угрожающую плешь. А весь облик Титцева, особенно лицо – с застывшей стеклянной полуулыбкой, с крохотными усиками и вскинутыми белесыми бровями напоминало Аристарху статую некоего восточного то ли хитреца, то ли полубога Ди Лага, что из вьетнамской пагоды Тау Фуонг. Ему, любителю и ценителю Восточного искусства, на день рождения подарили прекрасно иллюстрированную книгу, где его взгляд приковали шестнадцать статуй из той пагоды: каждая олицетворяла людей со свойственными им страстями, душевными порывами, открывала их внутренний мир.

      – Так вот, – продолжил Титцев, – выболтаю тебе кое-что, хотя это и не в моих правилах. Нравишься ты мне. Хватка у тебя деловая, грамотный инженер, молод… – И утих, словно раздумывая, стоит ли ему продолжать мысль. Однако открылся: – Нынешней осенью директора Софьинского леспромхоза ожидает пенсия. Кумекаешь? Тебя намечаем. Там, глядишь, и построишь цех по производству плит из опила. Этого добра в ЛПХ тоже горы несметные. Жгем, дырявим бездарно атмосферу. Как тебе новость?

      – Что вы, Александр Константинович, я о таком повороте дела никогда не думал! Это ж старейший леспромхоз области. Там лучшая спелая древесина. Он же у вас образцово-показательный. Потяну ли такое хозяйство?! Боязно даже думать.

      – Ты это брось! Без мягкотелости! Мы тебя хорошо изучили. Учти, пост директора ЛПХ, считай, за тобой. Но в отношении строительства нового цеха на нас особо не наседай: от идеи профессора Петрова до производства у нас новых плит – далёкий шаг. Он там, мы тут. Мало ли какие могут возникнуть соображения у нашего областного начальства или в министерстве. Пока не всё ясно в технологии производства этого, так называемого, древесного пластика. После завтрашней агитки Петрова и решим, на прочном ли фундаменте стоит его затея.

      Они