На неведомых тропинках. Шаг в пустоту. Аня Сокол

правее. – Я пугаю этого ребенка до судорог и хочу знать почему.

      – Значит, узнаешь.

      Она втянула теплый полуденный воздух и, махнув мне рукой, указала в противоположную сторону, следопыт из меня никакой.

      – Он может позвать хранительницу, наябедничать, что большие нехорошие тети и змеи преследуют его, маленького и несчастного, – предупредила я, когда мы обошли столовую.

      – Не позовет.

      Явидь быстрым шагом пересекла лужайку, плавно переходящую в спортивную площадку с лестницами, канатами и перекладинами. За ней стоял вполне современный коттедж из толстых брусьев цвета солнечного теплого меда, такому место не в нашей тили-мили-тряндии, а на рекламной картинке, белых овечек да семьи с улыбками не хватает.

      – Ты неплохо научилась читать по лицам, толковать движения, жесты, следить за интонацией. – Змея обогнула коттедж со светлыми, в тон дереву, занавесками, поморщившись от запаха смолистой, согретой солнцем древесины. – Хорошо, но недостаточно. Иначе бы знала, что, помимо страха, в парне полно вины. Никого он не позовет. Он виноват и не хочет, чтобы это вскрылось.

      За деревянным домом стояли каменные, напоминавшие двухэтажные лагерные корпуса, сложенные из панелей с темными неаккуратными швами. Три дома, построенные на сторонах равностороннего треугольника, отгородившие часть леса в качестве внутреннего дворика. Между постройками сохранились широкие проходы, вытоптанные в густой траве. Компактные, напоминающие буханку хлеба как формой, так и цветом, корпуса опоясывали длинные балконы как по первому, так и по второму этажу. Сквозные подъезды, пожарные лестницы, плоские крыши.

      Троица мальчишек постарше у торца крайнего дома проводила изящную фигурку явиди свистом. К счастью для подростков, она не обратила на это внимания.

      Мы пробежали сквозь двор, оставив за спиной жилые корпуса треугольника за спиной. Начался лес, тропинки, расходящиеся стежками во все стороны света, сейчас совершенно бесполезные – Мила закрыла входы и выходы на остров безопасности. Я видела, как Пашка принюхивается, приглядываясь к толстым стволам и кронам. След уводил туда.

      Я успела сделать десяток шагов под кроны, когда земля и небо поменялись местами. Меня подняли, перевернули и хлопнули об землю, выбивая воздух.

      Зрение вернулось преступно быстро, я была совсем не против еще полюбоваться на цветные пятна. Всяко лучше, чем потемневшие от гнева глаза Веника, желтоватые клыки, препоганнейший запах изо рта, низкое рычание – и все это в преступной близости от моего лица.

      – Отпусти, – рявкнула явидь, рука, зарастающая чешуей, ухватила его за волосы, запрокидывая голову, вторая с отросшими когтями легла на горло, – отпусти ее, падаль!

      Карие глаза сверкнули, страха в них так и не появилось, лишь досада. Мне показалось, он взвешивал шансы разорвать мое горло, прежде чем явидь возьмется за его, и насколько такой обмен равноценен. Мгновение стало для меня бесконечностью, оно парализовало, не давая отвести глаз от его лица.