Кумиры. Беседы с замечательными людьми. Марина Характерова

вещь, понятная людям. Путин первым из постсоветских лидеров страны заговорил о том, что мы на грани реального распада. Раньше мы боялись себе признаться в этом. И сразу – заметили? – замолкли всякие сепаратистские голоса тех, кто рвался к суверенитету своих территорий. Мы стали задумываться о том, как укреплять свое государство. И в этом ключе война в Чечне, какой бы непопулярной она ни была, она все-таки предотвращает распад государства.

      – Сейчас мы говорим уже о целостности России, а вот Союз-то мы и не сохранили. Как же так получилось? Вы 45 лет проработали в контрразведке, в задачи которой в первую очередь входила защита государственного строя и государства. Разве вы не чувствовали угрозы распада Союза?

      – Да, мы чувствовали это. И вовсе не занимали какую-то нейтральную или пассивную позицию. И КГБ, и ГРУ Генштаба сигнализировали об опасности, но лидеры, стоявшие во главе государства, не только не прислушивались к нашим сигналам, но порой и приближали то, что случилось в 1991 году.

      – Что вы имеете в виду?

      – Прежде всего то, что партийное и государственное руководство отказывалось видеть угрозу «холодной войны», не заботилось о противодействии идеологической экспансии, направленной на растление советского общества, не оценивало пагубного его воздействия на общественное сознание.

      Советская пропаганда ничего не сумела противопоставить информационно-психологической атаке Запада. Тому немало причин.

      Внедрение безверия, дискредитация прошлого, его героики, прежде всего советского периода являлись и являются целями разрушителей российской государственности.

      – А что такое демократия в вашем понимании?

      – Я хочу рассказать вам об одном интересном событии. Как-то был я в Центральном военном архиве. Там наткнулся на материалы заседания партийного бюро полка. И обратил внимание на такую деталь. Лежит невскрытый конверт с надписью «товарищу Шевченко». Он был партийным секретарем полка. Его я хорошо знал, поэтому первым моим желанием было вскрыть конверт. Смотрю дальше – еще конверты без адреса. Оказалось, что это – запечатанные конверты с бюллетенями тайного голосования выборов парторга роты. Есть протокол. Все просчитано: сколько – за, сколько – против. А в роте – 5–6 коммунистов. И собрания проходили не в каких-то там залах, а в окопных условиях. Разве это не демократия!

      – Хотелось бы вернуться к разговору о распаде Союза. Разве ваше ведомство или ведомство Министерства обороны не могли тогда выступить первыми?

      – Положение КГБ и армии было непростым: они подвергались большой дискредитации, не пользовались авторитетом среди населения, и даже если бы и подняли флаг, народ не пошел бы за ними. Органы КГБ, как и армия, были аппаратами, послушными власти: они выражали волю государства. Это определяло их поведение. Они не могли выступить в роли заговорщиков – их никто не поддержал бы.

      – А что сделали лично вы в этой обстановке,