Кругом один обман (сборник). Виктория Токарева

и сейчас мне нравится, я им восхищаюсь, и это восхищение никуда не исчезает.

      Однажды мы пришли с ним в ресторан Дома литераторов. Сели за столик. Стали придумывать сценарий. У грузин – совершенно особое воображение, из эпохи Возрождения. Это потому, что в Грузии много солнца, от этого люди там солнечные и хорошо поют.

      В ресторан вошла Ванда, жена известного поэта, и села к нам за столик. С чего бы это? Посидела и ушла. А потом, через много времени, созналась, что была влюблена в Сандро и отслеживала его по всему Советскому Союзу. Куда он, туда она.

      Сандрик жил в Тбилиси. Там работал и там набирался своих историй.

      Однажды в Тбилиси приехали американские кинематографисты. Их надо было принять подобающе, а никого из ответственных людей не было на месте. Один – снимал свое кино. Другой – в отъезде. Третий – сломал ногу.

      Позвонили Сандрику: выручай.

      Сандрик в это время был свободен, бездельничал и с удовольствием погрузился в данное ему поручение. Он организовал богатых грузин, чтобы оплатили расходы, нанял маленький хор из пяти человек, чтобы пели на пять голосов, пригласил интересных людей и красивых женщин.

      Грузинская интеллигенция – это особая статья.

      Для грузина понятие «гость» – это тоже особая статья.

      И понеслось: рестораны, грузинские витиеватые тосты, грузинские блюда, старинные памятники, Мтацминда, кладбища, свадьбы, архитектура, мастерские художников, археологические раскопки…

      И все это сопровождалось бархатным вином и грузинским многоголосием.

      Сандрик вошел в раж. Встреча происходила на самом высоком градусе дружбы и, практически, любви.

      Хор из пяти человек садился где-то в уголке, вроде случайных посетителей. Но в нужный момент Сандрик делал незаметный знак, и они вступали божественным аккордом. Пение летело под своды ресторана, как горное эхо. Старинные мелодии завораживали, как будто сама Грузия вошла и зазвучала.

      Американцы обомлели. Они попали в сказку. Они в нее верили. Ничего похожего в Америке нет и быть не может. Там каждый пасет свои интересы. А здесь нет своих интересов. Только распахнутые сердца.

      Через пять дней американцы уезжали. Сандрик их провожал.

      В аэропорту один американский сценарист, довольно старый, горько заплакал.

      – Я не хочу уезжать, – сообщил он.

      Сандрик перепугался. Вдруг этот седой хмырь захочет остаться навсегда?

      – У меня есть сын и внук, но они никогда не приходят ко мне и не интересуются: как я живу? что у меня на душе? Они только ждут моей смерти, чтобы наследовать мои деньги. А здесь, в этом углу земли, меня любят, смотрят мне в глаза, как родные, неравнодушные люди. Я впервые за долгие годы не был одинок.

      Старый американец припал к груди Сандрика. Сандрик погладил его по седой голове, как ребенка. Старик зарыдал еще горше.

      Прощание удалось на славу. В последний раз выпили киндзмараули. Хор в последний раз пропел «Мравалжамиер».

      Самолет